- Информация о материале
- Автор: Андрей Шипилов
- Категория: И Упало Слово
- Создано: 16 июня 2017
Он утратил чувство времени. Здесь, в удалении от большой жизни ничего не происходило. Какие-то мелкие местные поселковые события вносили разнообразие в жизнь, но этого было совершенно недостаточно для того, чтобы один день стал непохож на другой. Дни проходили мимо, один за другим, похожие как близнецы, и Корчак разучился их отличать.
Он не привык к безделью. Он не умел сидеть без дела. В какой-то момент он обленился настолько, что даже перестал бриться по утрам и поддерживать порядок в доме. И только тоска по Анне, которая не отпускала его и даже усиливалась с течением времени, вернула его к реальности. Он вновь стал внимательно следить за собой и за домом. Ему стало казаться, во всяком случае очень хотелось, чтобы это было так, что однажды Анна внезапно возникнет на его пороге, и он должен был быть готов к ее появлению.
Сколько времени прошло с момента его встречи с Йоганом? Недели? Месяцы? Он мог бы, наверное, глянуть в календарь, но даже это было ему теперь не интересно, так как вряд ли внесло какое-то разнообразие в его жизнь.
Осень постепенно сменилась зимой, и это было единственное весомое, ощутимое проявление хода времени. Впрочем, да и само слово «зима» в здешнем климате, означало вовсе не то, что на его родине, в Бодайбо. Тут так же, как и летом, светило солнце, так же цвели сады, так же созревали фрукты в садах Старика Черчиля. Но исчезла дневная жара, а ночи стали совсем холодными. Не морозными, как в Бодайбо, температура ниже нуля тут никогда не падала, но теперь приходилось отапливать дом по ночам.
В поселке были в большой моде камины, но Корчак не любил открытого огня. Мирно потрескивающие поленья, вызывали у него не чувство уюта, как у многих здешних жителей, а навевали жуткие воспоминания о прежних зимах в Бодайбо, когда изнемогающие от усталости после изнурительной работы лагерники были обязаны еще и тащить на себе дрова для отопления барака.
Поэтому он купил в местном супермаркете электрические отопители и обогревал дом только ими. Он научился пользоваться кошельком, научился делать покупки и полюбил местный «супермаркет», место, которое совершенно очаровало его. Огромное количество разнообразных вещей, каждая из которых в любой момент могла стать твоей, достаточно было просто взять кошелек и расплатиться.
Первые дни пребывания в поселке он много времени проводил здесь. Он не делал покупок, он просто ходил, смотрел, узнавал. Он подружился с местным персоналом и часто кто-нибудь из работников сопровождал его в экскурсиях между полок, давая пояснения. Это было как музей, рассказывающий о новой, предстоящей ему жизни. Большинство представленных здесь вещей и продуктов были совершенно незнакомы ему, и узнавая об их назначении, он попутно узнавал много нового и интересного о жизни в вольном мире.
Очень хотелось купить все и сразу, но Корчак с трудом заставил себя подавить это желание. Сколько бы времени не довелось ему провести в этом поселке, он здесь не навсегда, придется уезжать. И что тогда делать со всеми этими купленными вещами? Не с собой же тащить! И кроме того, он помнил, что количество бонусов на его кошельке — не безгранично.
Конечно, ареопаг, не оставит его в беде, если бонусы закончатся. В конце концов, это они настояли, чтобы он тут задержался, и Корчак не сомневался, что останься он без бонусов, ареопаг поможет. Но было бы стыдно обращаться за помощью из-за того, что ты накупил множество лишних вещей. Поэтому Корчак взял за правило покупать только то, без чего совсем нельзя было обойтись.
Единственное исключение он сделал для продуктов, потому что стоили они дешево, по сравнению с вещами, и потому, что у него появилось новое увлечение — Кулинария.
Ему не хотелось выглядеть бездельником в глазах окружающих, а потому он поначалу с энтузиазмом хватался за любую работу, которая попадалась в поселке. Он научился стричь траву на газоне, ходил на сбор урожая к Старику Черчилю, принял участие в ремонте крыши поселковой школы и даже успел два раза сходить в наряд городской гвардии. Теперь в его шкафу висела новенькая гвардейская форма, а сейфе в прихожей хранилась автоматическая винтовка: все жители городка имели боевое оружие, «на всякий случай».
Однако физическим работником он оказался неважным, сказались годы сидячей умственной работы. Его помощь принимали добродушно-снисходительно, как чудачество ученого-книжника.
— Вы бы, профессор, лучше бы в тренажерный зал, сходили, — сказал ему бригадир грузчиков на автостанции, когда он предложил свою помощь в разгрузке транспорта, — там нагрузку можно точно дозировать, а тут ненароком надорваться можете.
Так Корчак узнал, что комендант распустил о нем слух, что Корчак — ученый, вытащенный из лагеря, для того, чтобы решить важную задачу для правительства. По сути это так и было, это был не слух, а чистая правда. И Корчаку больше не надо было доказывать окружающим и прежде всего самому себе, что он — не бездельник.
Сам факт принадлежности к ученому сословию, по мнению жителей поселка, означал, что человек занят важным и полезным делом, даже если он просто сидел на балконе и пил кофе. Образование и ученость в вольном мире ценились очень высоко и пользовались большим уважением. Теперь Корчака иначе, как «профессор», не звали.
— Добрый день, профессор, — почтительно здоровались с ним жители на улицах.
— Добрый день, — отвечал Корчак.
И сгорал от стыда. Эти люди уважали его, они думали, что он занят напряженным умственным трудом, а он — просто бездельничал. День шел за днем, а он не продвинулся ни на шаг в решении проблемы. Он даже не знал с какой стороны к ней подступиться.
Каждое утро он доставал листок бумаги и перечитывал его, хотя уже давно выучил наизусть его содержимое. Этот листок передал ему Йоган во время встречи. На нем были написаны три новых заповеди Конфедерации, добавленные к прежним десяти. Эти три заповеди стали первым вкладом центра Ч в строительство будущего мира.
Их отыскала Елена Глинская в одной из древних книг. Эта книга, как и многие книги прежних эпох восхваляла рабство, но это было рабство особого рода. В книге рабами людей были синтетические разумные существа, которые звались роботами. Для роботов были написаны специальные правила поведения, которые имели силу закона. Глинская лишь слегка видоизменила эти правила, и получились идеальные законы регулирующие отношения человека и государства.
Корчак развернул бумагу и тщательно перечитал хорошо знакомый текст, как будто старался найти в нем какой-то новый смысл.
Государство не может причинить никакого вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
Государство должно повиноваться всем приказам, которые которые дают ему его граждане, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому правилу.
Государство должно заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму правилам.
Все выглядело прекрасно — на бумаге. Но как сделать так, чтобы эти правила заработали в полную силу? Можно было бы, конечно, принять дополнительные законы, которые заставили бы жестко блюсти эти правила. Но, прав был Йоган, закон — это всего лишь слова, а слова всегда можно истолковать так, чтобы они приобрели противоположный смысл.
Нет, это должно быть нечто такое, что работало бы само по себе, не завися от слов, что сделало бы невозможным любые толкования. Что-то незыблемое и неизменное, как восход солнца, который не зависит ни от слов, но от воли людей.
Но что!
Корчак ощутил, что у него заболела голова, как это случалось каждый раз, когда он сталкивался с проблемой, для которой не видел решения. Он отложил бумагу с заповедями и достал кулинарную книгу, подаренную ему тетушкой Антонией. Тут, в отличие от заповедей, все было просто, понятно, и результат был виден заранее.
В те дни, когда он еще только пытался доказать жителям поселка свою полезность, активно хватаясь за всякий физический труд, он обнаружил, что монотонная и необременительная физическая работа странным и удивительным образом действует на мыслительные процессы. Постоянное внимание, которого требовали физические действия, не давало возможности сосредоточиться на мыслительных усилиях, и мысли, избавившись от постоянного контроля хозяина и получив свободу, продолжали течь своим неспешным чередом, пускались в самостоятельное плавание, из которого приносили порой удивительные и неожиданные находки и открытия.
В процессе стрижки газонной травы, покраски стены или сбора апельсинов Корчака не раз осеняла блестящая идея, а иногда и само-собой приходило решение какой-нибудь проблемы, которую он не мог решить раньше. Но это были прежние проблемы, не относящиеся к его текущей задаче. Было бы глупо рассчитывать, что решение проблемы отношений государства с человеком придет к нему само-собой. Для этого надо было по крайней мере начать обдумывать ее, а Корчак даже не понимал, с чего начать это обдумывание.
Но зато он обнаружил, что его новое увлечение кулинарией дает не худший результат, нежели физический труд. Самые лучшие озарения и самые неожиданные идеи приходили к нему в те моменты, когда он судорожно пытался поймать момент готовности мяса или нарезал овощи. И в итоге он малодушно погрузился с головой в мир плиты и сковородок, оправдывая себя тем, что это он таким образом настраивает свой мозг на решение задачи.
А началось все с этой кулинарной книги авторства тетушки Антонии. На следующий день после приезда Ньютон, как и обещал, пригласил его на ужин в таверну. Это заведение и вправду не походило на обычную столовую. Там играла негромкая, приятная музыка, причем не из репродукторов — прямо в зале сидело несколько музыкантов с настоящими музыкальными инструментами. Не надо было стоять в очереди в раздаче, как в лагерной столовой, не надо было ходить и накладывать себе еду, как в центре Ч. Надо было просто сесть за столик и специальные люди подходили и обслуживали тебя.
И центром мироздания здесь была маленькая темноволосая женщина, которая как вихрь носилась по помещению, мелькала в разных углах зала, вникала во все мелочи и ничего не оставляла без внимания.
— Это и есть — тетушка Антония, — гордо шепнул Ньютон.
Меж тем Антония увидев новых посетителей, подошла к их столику и решительно сказала девушке, что уже начала их обслуживать: «Иди, я сама!»
— Я смотрю, вы новенький, — повернулась она к Корчаку, — раньше я не видела вас в поселке. Боюсь, что вам потребуется помощь в выборе блюд, скорее всего — названия вам ничего не скажут.
— Видимо, что вы правы, — улыбнулся Корчак, который уже держал в руках меню, — это как будто написано на другом языке, и этот язык — не английский.
— Бери Песто, — не прогадаешь, — посоветовал Ньютон и ткнул пальцем в строку меню.
— Тальятелле Песто, — торжественно прочитал Корчак и рассмеялся, — да, это, пожалуй, стоит заказать ради одного названия.
— Хороший выбор, — одобрила тетушка Антония, — какие бы у вас вкусы не были, — песто — это то, что понравится любому.
Уже потом, когда все было съедено, когда были выпиты два бокала вина, и были выпиты две чашечки кофе, и были съедены два вкуснейших пирожных, которых они не заказывали и которые хозяйка принесла сама («это комплимент от заведения», — сказала она), на Корчака снизошло радостно-расслабленное настроение.
— Как я могу отблагодарить эту чудесную женщину за то чудо, что она для нас сотворила? — спросил он у Ньютона.
— А просто позови ее и скажи, что ты еще ничего не ел в жизни вкуснее, чем это блюдо, — ответил Ньютон. — Это будет для нее лучшая награда. Только говори так, чтобы это выглядело искренне.
— Еще бы не искренне! — воскликнул Корчак, — это и вправду — самое вкусное, что мне приходилось есть.
Тетушка Антония аж покраснела от удовольствия, хотя наверняка ведь это была не первая похвала, которую ей доводилось слышать.
— В этом есть что-то магическое, — сказал ей Корчак. — взять самые обычные продукты и получить на выходе такой шедевр. У меня в доме есть плита для приготовления пищи, всякие кухонные инструменты, но я даже не представляю, как этим пользоваться.
— О, это любой может научится! — воскликнула она, куда-то умчалась и вернулась с книгой. — Как ваше имя? — спросила она Корчака.
Корчак ответил.
— Яну Корчаку от автора, — торжественно провозгласила она и подписала книгу. — Автор — это я, а это моя книга, вам в подарок! Попробуйте сами готовить, а будет что-то непонятно — спрашивайте меня, не стесняйтесь.
С этого момента Корчак попал в плен нового увлечения. Книга была посвящена кулинарии, и в ней были не только рецепты, но и всё объяснялось с самых азов: просто, доходчиво и понятно. Он стал завсегдатаем в заведении тетушки Антонии, приходя зачастую туда с раннего утра, чтобы перехватить по дороге шеф-повара и задать пару вопросов. Антония сначала отнеслась к его энтузиазму удивленно-насторожено, но потом постепенно стала разрешать ему помогать по мелочам, и в конце-концов разрешила даже заглядывать в кухню — а он уже знал, что в мире поваров это было высшей степенью доверия.
Корчак отвлекся от воспоминаний и открыл книжку на странице с закладкой. Он уже давно хотел попробовать этот сложный рецепт и сейчас наконец дозрел до того, чтобы решиться. Он планировал пригласить на воскресный обед Ньютона и матушку Антонию, и надо было заранее озаботиться покупкой продуктов. Многие ингредиенты были экзотическими, и не факт, что они будут в наличии в супермаркете.
Но система снабжения в поселке работала бесперебойно, и он рассчитывал, что за пару дней ему доставят все необходимое под заказ.
Так и случилось, консультант в супермаркете пробежал глазами список продуктов.
— Черной икры и белых трюфелей у нас нет, но можно доставить завтра к вечеру. Заказывать?
— Конечно! — ответил Корчак.
Консультант вдруг замялся.
— Это, конечно, не моё дело, профессор, но как бы это сказать… вы ведь из лагеря?
— Да, из лагеря, а в чем дело? — удивился Корчак.
— Вы не обижайтесь, пожалуйста, если я скажу какую-нибудь бестактность, но иногда лучше ее сказать, это может предотвратить грустные последствия… Просто по моему опыту, те, кто из лагеря, они часто не понимают, что такое бонусы, что такое траты и попадают впросак. Короче говоря, профессор, мне кажется, что вы слишком много тратите…
— Много трачу, — удивился Корчак, — но я же ничего кроме продуктов и не покупаю. Продукты — это самое дешевое, что у вас есть.
— Обычные продукты, профессор. Овощи, фрукты, курятина — да, на этом точно не разоришься, а вот эти, белые трюфели, знаете, сколько они стоят? Целая семья на эти бонусы может месяц продукты покупать и еще останется. Вы когда последний раз свой баланс контролировали? — спросил он и наткнувшись на недоуменный взгляд Корчака, пояснил.
— Я имею ввиду, когда вы проверяли, сколько бонусов на вашем кошельке осталось?
— Никогда не проверял, — охнул Корчак, — я даже не знаю, как это делается.
— Вот видите! Может у вас там ничего уже и не осталось. Проверить просто, везде, где принимают оплату, есть терминал контроля. У нас тоже есть, но он сейчас отключен для профилактики. Давайте вот что сделаем, вы сейчас идите к тетушке Антонии и проверьте на ее терминале свой баланс. А я пока придержу ваш заказ, чтобы ненароком вас без средств не оставить.
Обеспокоенный Корчак дошел до таверны и изложил Антонии свои опасения.
— Не волнуйтесь, Ян, сейчас проверим, я вас научу как, это очень просто… Вот видите, выбираем из списка пункт «остаток на счете», теперь подносите свой кошелек, как вы это делаете при оплате.
Аппарат пискнул и по экрану побежали какие-то цифры.
— Сбойнуло! — констатировала тётушка Антония, — надо перезагрузить аппарат.
Она вытащила вилку и розетки подождала немного и вновь вставила ее.
— Теперь вы, сами!
Корчак выбрал из списка «остаток на счете» и снова поднес свой кошелек. Аппарат снова пискнул и по экрану снова побежали цифры.
— Не понимаю! — воскликнула тетушка Антония, — похоже, это все же не сбой, но ведь такого не может быть.
— Что-то не так? — спросил обеспокоенно Корчак.
— Откуда же мне знать, так или не так, но у вас тут показывается остаток пятнадцать миллионов бонусов с лишком.
— А так не должно быть?
Она в изумлении посмотрела на него.
— Должно ли так быть? Да если вы закажете у меня самый роскошный ужин с самым дорогим вином, он обойдется вам в двадцать милибонусов. Мили! Милибонусов, не бонусов! А двадцать бонусов — это… — она огляделась, — видите холодильник для готовых блюд. На который я вчера ругалась, что он едва работает. Так вот он как раз двадцать бонусов стоит. Его давно пора менять, и я уже три месяца откладываю, чтобы новый купить. Три месяца, Ян, я не могу собрать эти двадцать бонусов. Это огромная сумма для любого из жителей нашего поселка. А у вас на счету миллионы и вы меня спрашиваете должно ли так быть. Да вы просто богач!
Волна обиды и стыда захлестнула Корчака.
Термин «богач» был ему хорошо знаком еще со школьного курса. Богачами во времена Великого Вождя называли тех, кто силой или хитростью присваивал себе излишки общественного продукта, отнимая его у других членов общества. И вот сейчас тетушка Антония приняла его за одного из этих негодяев.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи