• И Упало Слово. Роман

Приходил он в себя постепенно. Сначала из темной глубины до него стали доноситься какие-то отдаленные нечеткие голоса. Потом голоса приблизились, Корчак начал понимать, о чем они говорят и открыл глаза. Он полулежал в обширном мягком кресле перед большим столом, в помещении, напоминающем склад, во всяком случае, вокруг стояли стеллажи с какими-то коробками. Рядом, в соседнем кресле, обмякала Анна. Она была без сознания. Ее руки, лежащие на коленях, были стянуты тонким пластиковым ремешком.

Корчак посмотрел на свои руки и увидел, что они тоже связаны, таким же ремнем. Несмотря на то, что ремешок выглядел хлипким, он оказался очень прочным, попытка разорвать его не удалась. Зато ноги были свободны, не связаны. Корчак попытался встать и понял, что его туловище пристегнуто к креслу таким же пластиковым ремешком.

Голоса, что он слышал, доносились из-за ближнего стеллажа, оттуда же падал луч яркого света.

— А я говорю, — сказал голос принадлежащий тому «начальнику», который привел их сюда, — что из него — такой же лейтенант госбезопасности, как из меня Великий Вождь.

— Удостоверение настоящее — действующее, — возразил ему другой голос.

— И эта Басма́ — тоже действующая, — продолжал «начальник». — И другая Басма́ тоже действующая! Вот в каких ситуациях, скажи мне, на одних руках может собраться такой зоопарк?

— Ситуации разные бывают, — заметил другой, — а вот чего действительно не бывает, так это что любой вменяемый агент, пойдя на задание, захватил бы всё это с собой, а не оставил в сейфе. Либо это дилетант, что невероятно, либо он сюда как к себе домой шел, имея твердые основания полагать, что его не обыщут. А может так статься, что он специально все это захватил, чтобы всё это у него нашли.

— И девушка эта, еще раз говорю, она — Минамото. Я ее в прошлом году в Гонконге видел, такую яркую внешность ни с чем не спутаешь!

— Девушка Минамото с лагерным чипом? Верится, прямо скажу, с трудом! Погоди-ка!

На полоску света упала тень и из-за стеллажа вышел человек, невысокого роста, с короткой стрижкой и очень худой, едва ли не череп, обтянутый кожей. Он посмотрел на Корчака:

— Вы давно очнулись? Многое слышали из нашего разговора?

Не дожидаясь ответа, он сел по другую сторону стола.

— Впрочем — это неважно, все равно, о том, что мы обсуждали там, — он кивнул на стеллаж, мы сейчас будем говорить здесь, с вами. Моисей! — крикнул он.

Из-за стеллажа вышел тот самый «начальник», что привел их сюда.

— Очнулись? — спросил он

— Он очнулся, она — пока нет. Давай, разбуди-ка ее.

Моисей достал шприц и склонился над Анной

— Не надо, — открыла глаза Анна, — я не сплю!

— И давно не спите?

— Все время!

Худой вопросительно посмотрел на Моисея

— Да нет же, — сказал Моисей, — она точно в отключке была, я же сам ее сюда нес. Невозможно так расслабиться, будучи в сознании.

— А вы не боитесь признаваться, что слышали весь наш разговор? — спросил Анну худой, — вы ведь могли бы соврать, сказать, что только что в сознание пришли, никто бы и не догадался. С какой целью вы выдали себя?

— Да говорю же, она в отключке была, — начал Моисей, но худой движением руки остановил его.

— Мы просто дилетанты, чего с нас взять — сказала Анна. — я вот не догадалась соврать, а Корчак не догадался оставить свои Басмы́ в сейфе.

— Значит — его зовут Корчак? А как вас зовут, милая девушка?

— Я — Анна Клевская.

— А меня можете звать Мистер Октобер. А имя моего друга, как вы уже слышали, Моисей.

— Октобер, это как название месяца по-английски? — спросил Корчак

— Вас зовут Корчак, вы знаете английский, и вы ни капли не дилетант! — констатировал Мистер Октобер. — Потому что сам факт знания английского подразумевает очень глубокую специальную подготовку. Кого попало у вас английскому не обучают.

— Вас зовут Мистер Октобер — и это не ваше настоящее имя, — сказала Анна, — вы говорите с заметным акцентом, и этот акцент мне не знаком. А я хорошо знакома с говором Лагерей Земли. Значит вы родились в каком-то ином месте, которое не принадлежит ни к одному из Лагерей, ни к свободному миру.

Мистер Октобер засмеялся. И как показалось Корчаку, этот смех был искренним, не показным.

— Не знаю почему, но вы мне оба симпатичны, — сказал Мистер Октобер, — Давайте-ка порешаем вместе, как мне поступить с вами. Собственно говоря, есть только два варианта развития событий. Либо мне придется убить вас обоих по завершении нашей беседы, либо отпустить на все четыре стороны. Убивать вас — нерационально, потому что вы точно — не одни, кроме вас наверняка есть еще кто-то, кто знает, зачем вы сюда пошли и вообще знает все тоже самое, что знаете вы. Если вас убить, то придет следующий визитер, и с ним такого мирного диалога у нас уже не получится. Но и отпускать вас — нельзя. Потому что вы уже успели узнать много лишнего. Ну и что мне с вами делать?

Он внимательно и пристально посмотрел в глаза сначала Анне, потом Корчаку.

— То, что вы не простые шпионы, это сразу стало понятно. Вы вообще, судя по всему, очень не простые люди. Даже ничего не сказав ни слова лишнего, вы дали понять мне очень и очень многое. Вот вы девушка, открыто признавшись, что все время были в сознании, дали понять, что вам плевать на опасность и запугивать вас бесполезно. Кроме того, вы дали мне понять, что прошли какую-то спецподготовку, которая позволила вам задержать дыхание на длительное время и избежать действия газа. Я, например, так не умею. А вы — смогли. Далее, упомянув мой акцент, вы дали мне понять, что вам известно о нас намного больше, чем я мог бы предположить. Что вы знаете о существовании цивилизации, что мы создали за пределами вашего мира.

— А ваша оговорка насчет английского, — он обернулся к Корчаку, — она ведь тоже, я полагаю, была намеренной. Ваши две все Басмы в придачу к удостоверению офицера госбезопасности в кармане — это всё безусловно части игры, имеющие целью показать мне, что ваша миссия выходит за рамки обычного шпионажа, а ваш статус выходит далеко за рамки рядовых разведчиков. Ну, что же, вы начали игру, а продолжать ее буду я. Я сейчас буду высказывать всякие догадки, а вы — будете давать мне понять, невербально, прав я или нет.

— Тем более, как я понимаю, — заметила Анна, — нашего согласия для этого не потребуется.

— Вы схватываете все на лету! — снова улыбнулся мистер Октобер, — только две науки продвинулись вперед с того момента, как нацисты захватили власть на Земле. — Психостатистика и психодинамика. Наши предки использовали специальные приборы, которые называли детекторами лжи, а мне будет достаточно тех неосознанных сигналов и знаков, которые вы будете сами того не желая, подавать в ответ на мои слова. Я просто буду говорить и следить за вами.

— Мне включить свет? — спросил Моисей.

— Нет, не надо, этого — достаточно.

Мистер Октобер прикрыл глаза сосредотачиваясь:

— Итак, приступим! Спрашивать, кто вы такие, я полагаю, пока нет смысла. Ответ не будет простым и коротким. Я спрошу по-другому: чьи интересы вы представляете?

Он сделал короткую паузу, пристально посмотрел на Корчака и начал перечислять варианты вопросов, тут же самостоятельно отвечая на них:

— Лагерной администрации Бодайбо? Нет! Это не их масштаб! Правительства Земли? Нет смысла говорить о правительстве Земли, не уточнив конкретную группировку, которые там сейчас грызутся за власть… Им сейчас не до того! Тогда кто вас послал? Ревизоры?.. А вот это вот не исключено!

— Я же говорил, что она — Минамото! — воскликнул вдруг Моисей.

Мистер Октобер гневно посмотрел на него.

— Моисей! Ты можешь помолчать? — строго сказал он.

— А может давайте безо всех этих ухищрений? — сказала Анна, — Давайте по старинке, вы задаете вопросы, — мы отвечаем. Или не отвечаем. Ваш товарищ прав, моя фамилия — Минамото. Я Минамото Ои.

— Вы можете это доказать? — спросил Мистер Октобер.

— Не хотите, не верьте! — пожала плечами Анна.

— Кого Такэда Сокаку III назначил своим будущим преемником? Как его имя? — быстро спросил Октобер.

— Такэда Рин!

— Из чего сделан пол в ложе малого высшего жюри?

— Из мрамора! Из розового мрамора!

— Какого цвета ковер в кабинете председателя большого жюри?

— Там нет никакого ковра!

— Вы действительно из рода Минамото! — констатировал Мистер Октобер, — но с какой целью вам вживили лагерный чип?

— Не понимаю, о чем вы.

— Мы знаем, что у вас у обоих вживлены лагерные чипы, — сказал Мистер Октобер, — их вживляют всем лагерным работниками, для их идентификации и слежения за ними. У вас они деактивированы, но мы — вот такой сюрприз — умеем видеть даже отключенные. Каким образом у женщины Минамото мог оказаться лагерный чип?

— У меня тоже такой есть, — сказал Моисей, — но я родился в Лагере, и там мне его вживили. А здесь его сразу отключили, как я из лагеря сбежал. А у вас он откуда может быть?

— Я тоже родился в Лагере, — сказал Корчак, — но ни про какой чип я не знаю.

— В Лагере никто не знает, — сказал Моисей, — их тайно вживляют, через иглу, когда прививки делают, потому и достать его сложно, слишком маленький.

— Помолчи, Моисей, — остановил его мистер Октобер, — ты и так уже выболтал намного больше чем, требуется.

— Я только хотел сказать, — заметил Моисей, — они ведь и вправду могут не знать, что у них чипы, им тоже могли тайно вколоть.

— Ему, — Октобер показал на Корчака, — могли. А вот женщине из рода Минамото — вряд ли!

Он пристально посмотрел на Анну.

— Могло такое быть, — сказала она, — были обстоятельства!

— Какие, например?

— Ну, такие, например, что женщины Минамото далеко не всегда пребывают в тепличных условиях и порой могут попасть в руки неприятеля. Вот как сейчас, например.

Она подняла вверх и показала связанные руки.

— Затекли, между прочим.

— Не вижу никакого отека.

Анна вдруг резко хлопнула связанными руками по своим коленям. Раздался хруст и ремешок раскрылся.

— Это капрон, — пояснила она изумленному Октоберу, разминая руки, — очень прочный материал, этот ремешок пару тонн веса запросто выдержит. Но это если его растягивать. А вот к ударным нагрузкам — он не стоек, а защелка там у вас тоже — капроновая, и маленькая.

Корчак тоже подтянул колено к животу и ударил по нему руками. У него тоже получилось, но только с третьей попытки.

— Ну ничего себе, — пробормотал Моисей, — а у нас на этих ремнях — весь такелаж!

— Так! Погоди! — остановил его мистер Октобер, — вы очень ловко увели разговор в сторону, Анна. Или Ои? Как все-таки правильно?

— И так, и так правильно! — ответила Анна. Оба имени настоящие. Для него, она кивнула на Корчака мое настоящее имя — Анна. А для ревизоров — настоящее имя Ои!

— Как и у меня, — заметил Моисей, — в Лагере у меня тоже звали по другому, но когда я стал свободным, я выбрал себе другое имя и стал Моисеем, потому что я теперь, как Моисей, вывожу людей из рабства!

— Спасибо, Моисей, — сказал Октобер, — твои слова навели меня на мысль, — он вновь повернулся к Анне.

— Видимо, девушка-ревизор по имени Ои, не просто так, не из пустой прихоти, выбрала себе другое имя и превратилась в Анну Клевскую. Расскажите мне Анна-Ои, при каких обстоятельствах это случилось, и не связано ли это каким-то образом с объектом 18.

— Я впервые слышу об этом объекте.

— Я оговорился, по привычке. Объект 18 — это у нас. А у вас он называется «Центр Ч».

— Слова Моисея навели вас на верную мысль, — сказала Анна.

Мистер Октобер встал и прошелся по комнате.

— Таинственный объект 18, — сказал он, — место, где по слухам из лагерных рабов делают суперлюдей, людей с мистическими сверхспособностями. Я не верю в такие слухи, но никакой другой информации об этом объекте у нас нет.

Он склонился на Анной и вопросительно посмотрел на нее.

— Вы спрашивали, кто нас послал сюда? — сказала Анна, — мы сами себя послали. Мы не работаем на мировое правительство, мы не работаем на ревизоров, мы действуем от своего имени. Мы только недавно вступили в эти ваши игры, но вступили в них на правах независимого, самостоятельного игрока. Целью нашего визита сюда является установить с вами контакт и провести предварительные переговоры. И если бы, Мистер Октобер, вы не начали демонстрировать своё благородством и не разыгрывали бы в этот дурацкий спектакль в «невербальную угадайку», я бы вам сразу бы всё рассказала, с первых слов, нам нечего скрывать.

— Если бы я не начал демонстрировать своё благородство, а Моисей бы действовал бы строго по инструкции, — жестко ответил Мистер Октобер, — то вы бы сейчас лежали бы где-нибудь с простреленными затылками, присыпанные снежком.

— Охотно верю, — сказал Корчак, — я знаю, вы не церемонитесь. Достаточно посмотреть, как вы поступаете с несчастными курьерами?

— Какими курьерами? — удивился Октобер.

— Которых вы убиваете, чтобы завладеть секретной почтой ревизоров.

— Что за глупость, — Октобер посмотрел на них с искренним недоумением, — чтобы отнять у фельдъегеря почту, его не надо убивать. Они же у вас совсем не герои, сами отдадут. А если убивать, они начнут сопротивляться и отстреливаться. Зачем это надо!

— Ты не в курсе, это наши местные дела, — сказал Моисей, — я понял о чем они говорят. Это не мы, это собственное начальство их убивает. Мы подкупили нескольких высших чиновников в управлении фельдъегерской связи, чтобы они передавали нам секретную почту, вот они и заметают следы, имитируя нападение на своих курьеров.

— При чем тут это? — поморщился Мистер Октобер, — давайте не будем отвлекаться на посторонние темы.

— Итак, — он повернулся к Анне, — если я вас верно понял, вы говорите, что этот ваш таинственный объект 18 действует в качестве самостоятельной и независимой политической силы, способной конкурировать и с правительством Земли и с Ревизорским сообществом? Возможно, вы, сами, действительно так думаете, но я позволю себе усомнится в ваших словах. Мы не знаем, что там у вас происходит внутри, но снаружи мы за вами наблюдаем внимательно. Мы знаем, что ваш объект жестко контролируется, как администрацией Лагеря, так и ревизорами. Мы знаем, что вы находитесь в прямой зависимости от них. Мы знаем, что ваши контакты с внешним миром — резко ограничены. Я бы даже сказал, что этих контактов совсем нет. Я не думаю, что в таких условиях, вы реально могли бы на что-то влиять и действовать самостоятельно и независимо. Я полагаю, что вас мягко и ненавязчиво подвели к этой мысли, и тот, кто подвел вас к ней, направил вас сюда якобы для переговоров, внушив вам мысль, что это — ваше собственное решение.

Он пристально, посмотрел на Анну:

— Подумайте сейчас, откуда вы узнали, что этот объект связан с нами? Сами вы этого никак не могли узнать! Пройдите по цепочке событий, и вы поймете, что эту мысль — вам подкинули.

— А не было никакой цепочки событий, — ответила Анна, — было только одно событие. Мы совершенно случайно увидели этот ваш объект с воздуха, когда летели на коптере и сразу всё поняли.

— И каким же образом, вы это поняли? По каким признакам? — улыбнулся мистер Октобер.

— Вы чрезмерно самонадеянны, — сказал Корчак, —Вы в открытую строите рядом с лагерем взлетно-посадочную полосу для Сэйбров и всерьез думаете, что никто ничего не заметит?

Мистер Октобер отчетливо вздрогнул, как будто его ударило током. На лице его отобразилось смятение.

— Откуда? — спросил он после минутного молчания. — Откуда вы знаете про Сэйбры? О них не знает даже Моисей. Об этом вообще никто не знает кроме очень ограниченного круга лиц. Даже большинство из тех, кто собирает их на заводе, не знают, что именно они производят. И всего лишь несколько человек из тех, кто в курсе, знают само это слово — «Сэйбр». Это его старое название. Остальным он известен под другим, современным, рабочим, именем. Вы понимаете, что после этого откровения вам отсюда уже точно не уйти? Но я вас убивать не будду. Есть еще третий вариант развития событий, вас вывезут отсюда в то место, где вам придется в деталях рассказать, все, что вы знаете.

— Зачем же вывозить куда-то, — насмешливо сказала Анна, — мы вам и здесь обо всем расскажем, о чем вы только пожелаете. Я же сказала, что секретов от вас у нас нет. О чем вы хотите услышать? О первой партии ваших подводных лодок, которая недавно сошла со стапелей? О ваших неудачных попытках запустить на околоземную орбиту искусственный сателлит? Или о циклотроне, который вы пытаетесь запустить уже три года, но, кажется, в конце-концов все же запустите, где-то через полтора-два месяца? А может о ваших последних испытаниях «Фантомов» где-то в центральной Африке?

По мере того как она говорила, самообладание вернулось на лицо Мистера Октобера.

— Не надо, — сказал он твердым тоном, — я уже все понял. Вы — правы, вы — независимы и вы — отдельно от них. Если бы хоть малая толика того, что вы тут перечислили, была бы известна земному правительству или ревизорам, уже давно бы шла война... Нет, не надо мне рассказывать о том, что вы перечислили, я сам про всё про это знаю. Как насчет того, чтобы рассказать мне о том, чего я пока еще не знаю?

— Спрашивайте! — сказала Анна.

— Мы довольно хорошо осведомлены о событиях в ваших лагерях. Но в последние несколько недель, мы перестали понимать, что именно происходит. События последних дней не поддаются логическому объяснению, мы не может понять причины происходящего и, поразмыслив, пришли к выводу, что корни всех загадок уходят к вам, на объект 18. И вот вы, сами, очень кстати, удачно тут появились.

Мистер Октобер вдруг быстрым движением выхватил из ящика стола какой-то предмет и положил его на стол.

— Вы знаете, что это такое?

Это был небольшой кусочек прямоугольного картона, примерно в половину стандартного листа писчей бумаги. Одна сторона картона была покрыта белилами и там был начерченный углем примитивный рисунок: черный продолговатый силуэт, странной формы, из верхней части которого торчало что-то вроде двух изогнутых антенн.

Мистер Октобер пристально смотрел на них, стараясь углядеть их реакцию. Но реакция и Анны и Яна была искренне недоуменной.

— Ничего подобного я не видела и даже не знаю, что это может быть, — пожала плечами Анна.

— А вы? — спросил мистер Октобер у Корчака

— Аналогично, у меня тоже нет никаких идей.

— Это — икона, — сказал Мистер Октобер. — изображение Бога. Или божьего пророка. Вы знаете, что такое религия? Что такое бог?

— Знаем, — сказала Анна, — но это все в прошлом, со всеми религиями на Земле было покончено сотни лет назад.

— Вот именно — что это было, в прошлом! — с нажимом подчеркнул Мистер Октобер, — Сотни лет на земле не было никаких религиозных культов, нацисты не терпят конкуренции в борьбе за души своих рабов. Конечно лагеря изобилуют всякими суевериями, но суеверия — не религия. И вот вдруг буквально за несколько последних недель ни с того ни с сего мгновенно возник и стремительно распространился по лагерям новый культ, новая, самая настоящая, реальная религия. С обрядами и иконами. Они называют его «Спасителем», они вешают его иконы над своими нарами. Они тайно собираются по ночам и возносят ему молитвы, призывая поскорее прийти и освободить их. Если вы скажете, что не имеете к этому отношения, то я вам — не поверю. Даже если вы никогда не видели этих икон, вы должны знать, что это такое. Что это за таинственный «Спаситель»!

— Я — знаю, — сказал Корчак, — хотя, как вы верно подметили, я вижу эту икону впервые. Но как только вы только произнесли слово «Спаситель», я догадался. Позвольте посмотреть повнимательнее.

Он взял картонку в руки:

— Вот это, что я вначале принял за антенны, — это поля шляпы. А этот наплыв сверху — сама шляпа. Вот это — лицо, оно замотано черным шарфом, поэтому сложно сразу догадаться, но это — лицо. А это, отдаленно похожее на колокол — черное кашемировое пальто.

— Вы вот прям так и разглядели, что — кашемировое? — иронически усмехнулся Мистер Октобер — а почему — не кожаное?

— Да потому что это моё пальто, и оно кашемировое! Это я изображен на этой иконе!

Мистер Октобер пристально посмотрел ему в глаза. Потом встал из-за стола и сказал официальным тоном.

— Меня зовут Вальтер Венк. Генерал-полковник Венк. Я командую обороной северо-восточного сектора Конфедерации Вольных Территорий. Сообщите, какие должности вы занимаете и подтвердите, что у вас есть полномочия вести с нами переговоры от имени объекта 18.

• Назад
• Вперед