• И Упало Слово. Роман

Шум накатывал волнами. Он то затихал, то почти заглушал разговор, то скатывался к глухому рокоту, то поднимался почти до писка.

Тагор то и дело с гордостью посматривал на неказистый ящик, издававший этот шум. На «глушилку», как его называл. Он сам собрал это устройство по старинным схемам, найденным в архивах 20 века, и был чрезвычайно доволен собой.

Но самое главное, несмотря на эти ужасающие звуки, они могли слышать друг-друга и вести разговор, впервые за много дней. У них накопилось много тем для обсуждения за время вынужденного молчания.

Когда Тагор с Еленой принесли весть о том, что их подслушивают, и Такэде в деталях известны их разговоры, это выбило всех из колеи. Они прекратили всякое общение, а Тагор чуть не впал в депрессию, забросил все дела и ежеминутно ждал ареста. Но шли дни. И никаких карательных санкций не последовало.

И вот однажды за завтраком, — столовая была единственным местом, где они позволяли себе тихие разговоры, — Тагор передал Корчаку листок бумаги со списком.

— Закажите эти детали, Ян. Мне их не дадут без подробного обоснования, а вам с вашей Басмо́й — доставят без лишних вопросов. Я сделаю из них детектор, позволяющий обнаруживать подслушивающую аппаратуру, я нашел его описание в архиве.

Детали были доставлены в тот же день, но результата это не дало. Тагор исследовал каждый сантиметр пространства в их комнатах. Детектор находил всё. Он обнаруживал работу интеркома и кабели связи, проходящие через этажи, он показывал где прячется в стене система управления пневмопочтой и умными шкафами-лифтами, он даже реагировал на трубы канализации и водопровода. Но ничего кроме этого обнаружить не удалось.

— Возможно там какая-то совсем примитивная система прослушки, — шепнул он Корчаку за ужином, — чем примитивнее, тем сложнее ее найти. Или же, еще хуже, она совмещена с интеркомом, или встроена в управление пневмопочтой. Тогда обнаружить ее невозможно.

— Что будем делать? — спросил Корчак.

— Вот вам еще один список деталей для заказа, я соберу из них глушилку. Которая зашумляет помещение и не дает прослушивающей аппаратуре записать разговор.

— Глушилку? А мы-то сами друг-друга услышим за ее шумом?

— Должны слышать! Человек слышит не только ушами, но и мозгом. Мозг может вычленить в пространстве источник нужного звука и отделить его от шумов. А микрофон не видит звукового пространства, он запишет все подряд, и потом из этой записи нужный звук уже не вытащишь. Во всяком случае так в описании глушилки сказано.

Тагор оказался прав. Глушилка работала. Они проверяли ее всеми доступными способами, записывали свои разговоры на диктофон в ее присутствии, вели диалоги через интерком с включенной глушилкой. В живом общении они друг друга слышали, а в записи или через интерком все забивалось шумом.

И тогда они наконец, решили собраться вместе и поговорить о своих делах.

— Я не понимаю, — сказал Стар, — зачем Текэде нужно было продемонстрировать, что он в курсе наших разговоров? Ведь понятно, что после этого мы примем ответные меры и так или иначе найдем способ избежать прослушки. И почему, если ему известно о нашем заговоре, он не предпринял никаких мер.

— Ну, к примеру, если цели нашего заговора совпадают с его целями, — сказала Шарлотта, — то ему нет никакого смысла принимать эти меры.

— О каких целях идет речь, если мы сами толком не знаем еще, какие у нас цели, — грустно воскликнул Тагор.

— Ну хорошо, — скажу иначе, — улыбнулась Шарлотта, — если мы идем в том направлении, которое ему выгодно, ему нет никакого смысла останавливать нас.

— Может быть и так, но это не объясняет почему он раскрыл нам, что нас прослушивают, — возразил Стар, — С какой целью он это сделал? Что вы скажете, Анна, ведь вы должны хорошо знать Такэду.

— Я знакома с ним с детства, — сказала Анна, — он был дружен с моими родителями и часто бывал у нас в доме. Я не знаю, что означают все эти события, но я могу сказать совершенно точно — Такэда нам не враг.

— Уточни, это важно, он не враг лично тебе или не враг всем нам? — спросила Глинская

— Ну, я член семьи, и ко мне конечно всегда будет особое отношение, — улыбнулась Анна, — но он не враг никому из нас. Я не могу сказать, друг ли он вам всем, но то, что не враг — это точно. Даже если ему надо будет остановить нас, то он найдет способ сделать это так, чтобы никому не было причинено ущерба.

— Ну так может это и был способ остановить нас? — догадалась Глинская, — он ведь фактически парализовал нашу работу на какое-то время этой своей «откровенностью»! И при этом не причинил никому ущерба. Мы просто боялись общаться между собой, и работа наша встала!

— Может быть! — согласился Стар, — но мы в любом случае это скоро поймем. Сегодня Такэда узнает, что мы воспользовались глушилкой, и, если ему и вправду надо остановить нас, он даст нам понять это другим способом. Если же никакой реакции не последует, значит твоя догадка не верна и права Шарлотта, — Такэде выгодно чтобы мы продолжали свою работу.

— Хотя, — Стар задумался и вытащил какую-то папку с бумагами, — мне вот что сейчас пришло в голову. Помните у Яна никак не сходились расчеты по Безмятежным Островам? Мы заподозрили, что в базе данных — недостоверные цифры, и Ян при помощи своей Басмы́ затребовал данные из секретного госархива. Они пришли сегодня утром. И действительно оказалось, что есть серьезные расхождения между открытой базой данных и секретным архивом.

— Я еще не видел этих цифр, — сказал Ян.

— Я сам подставил их в ваше уравнение, Ян, и, представляете, результаты снова не сошлись. Более того, они вообще ушли за всякие разумные границы. Вот я и подумал, а не могли ли нам в ответ на ваш запрос намерено подсунуть фальшивые цифры. Еще более фальшивые, чем были в открытой базе.

— Покажите! — Ян, быстро пробежал колонки цифр глазами, — вот тут — точно ошибка! Указано, что на Земле 600 лабораторий по производству противораковой сыворотки, тогда как их всего 50.

— Не может быть, — возразил Стар, эта-та цифра как раз совпадает в обоих источниках, и в базе и в секретном архиве. И там и там 600 лабораторий.

Корчак в недоумении посмотрел на Стара.

— Но мне сам Дабл Ви говорил, что лабораторий всего 50!

— Ян, даже шестьсот лабораторий едва-едва справляются с производством нужного количества сыворотки. Пятьдесят — не покроют даже десятой доли потребности в ней.

Корчак задумался.

— Нет, я же хорошо помню, что Дабл Ви говорил именно про пятьдесят лабораторий. Я не мог напутать, потому что он упомянул эту цифру в связи с другими, когда рассказывал мне о падении производства на Земле. «Сейчас в мире 50 лабораторий по производству противораковой сыворотки. А сто лет назад их было 150», — сказал он. Не может же так быть, что сто лет назад было 150. А сейчас вдруг стало 600.

— Еще раз повторяю, Ян, если бы на Земле было бы только 50 лабораторий, 90% больных не смогли бы получить сыворотки и избавится от рака.

— Есть способ проверить, — заметила Анна, — твоё уравнение имеет ведь обратное решение, Ян. Мы знаем, какие результаты должны быть на выходе. Убрать все лишние параметры, и сразу увидим, при каком количестве лабораторий будет достоверный результат.

— Я могу сделать это прямо сейчас, — сказал Тагор, — у меня там как раз идет расчет, давайте папку, заброшу ваши данные в поток, вернусь с результатом через пару минут.

Он взял папку и вышел.

— Давайте пока отложим, эту тему, — предложил Ян, — у Елены есть очень интересная информация.

— Если ты имеешь ввиду взлетно-посадочную полосу для Сэйбров, — улыбнулась Шарлотта, — то она уже каждому шепнула об этом в столовой.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Мы обсуждали это с Еленой, — сказал Стар, — и я попытался найти документацию по этому объекту, но ее просто нет.

— Как это нет? — удивился Корчак, — я сам видел план, где этот объект обозначен, как испытательный трек для спецавтомобилей. А значит должен быть утвержденный план строительства и предварительная экспертиза объекта. Без этого строительство не может начаться.

— В наших лагерных архивах стоит пометка, что вся документация хранится в столичном департаменте спецтранспорта. Все что относится к спецтранспорту — идет под грифом секретно. Поэтому никто в лагере туда не лезет, и этим объектом не интересуется. Лагерь просто выделил участок под строительство и всё. Формально там всё строит столичный департамент спецтранспорта.

— Ну так давайте запросим эту секретную документацию, при помощи моей Басмы́ и дело сделано!

— Не имеет смысла, Ян. Номера документации, на которые ссылается архив лагеря, можно проверить и без Басмы́, так вот они не имеют отношения к этом объекту. Вот такой парадокс, в Лагере никто даже не лезет на этот объект, потому что он секретный и относится к столице, а из столицы сюда никто не показывается, потому что они даже не знают, что у них в Лагере есть этот объект.

— Кто же тогда строит эту полосу? — в изумлении спросила Шарлотта.

— А вот они и строят. Сами. Прямо у нас под боком. Вы, Ян, планируете всякие хитрые схемы для поиска коррупционеров, а вам-то и надо всего лишь доехать до этой взлетно-посадочной полосы, ухватить за ворот любого тамошнего работника и можете быть уверены, что в ваших руках находится житель той самой серой зоны. Наверняка и вся техника там не наша, и люди! Все — оттуда!

— Что-то Тагор задерживается, — заметила Анна, — уже несколько раз по паре минут прошло.

— Да погоди ты, никуда не денется, твой Тагор, — прервала ее Шарлотта, — я не понимаю, Стар, то есть они уже прямо на нашей территории, нагло и практически не скрываясь строят свои объекты?

— Выходит, так!

— Но как такое может быть? Ну, хорошо, допустим, наши туда не лезут, потому что объект столичный. Департамент Спецтранспорта туда не лезет, потому что не знает об этом объекте. Но ведь ревизоры спецтранспорта каждый месяц бывают у нас. Неужто им никто не сказал, что вон там — «их объект»?

— Может и говорили, только им какое до того дело. Гриф «секретно», Шарлотта — это страшная вещь. Там, где стоят грифы «секретно», там правая рука не ведает, что творит левая. Ну сказали ревизору спецтранспорта: «Вон там строится ваш объект», а ревизор думает: «У меня нет допуска к данным об этом нашем объекте, так что лучше сделать вид, что я о нем вообще не слышал». Коррупционеры прекрасно поняли уязвимости нашей системы и вовсю их используют!

— Но для чего им тут строить эту взлетно-посадочную полосу для Сейбров?

— Ответ очевиден. Видимо для того, чтобы они прямо тут у нас садились и взлетали, — улыбнулась Глинская.

— Вот Анна в прошлый раз заметила, что если бы им надо бы было уничтожить наш лагерь своими Сейбрами, они бы давно сделали это. — Сказал Стар, — А ответ, вот он — перед вами. Они не трогают Бодайбо потому что планируют в будущем превратить его в свою базу.

Распахнулась дверь и вошел Тагор. Он был крайне бледен и было видно, что ему — не по себе. Он молча прошел к креслу и сел на него. Ян заметил, что руки у него дрожат.

— Пока вас не было, Тагор, мы выяснили ужасную вещь, — сказала Шарлотта.

— Я тоже! — глухо сказал Тагор, — Их действительно только пятьдесят, — всего пятьдесят лабораторий, не больше! — он вскинул руку, упреждая ответную реплику Стара.

— Только не говорите мне, Стар, что это невозможно, потому что «иначе 90% больных не смогли бы получить сыворотки и избавится от рака». Так оно и есть! 90% больных раком на Земле вообще не получают никакого лечения! Я не только так проверил, как Анна советовала. Я прогнал программу по всем смежным данным. Нам ведь почему-то не приходило в голову проверить, например, количество контейнеров для хранения сыворотки? Количество автомобильных холодильников для ее перевозки? Количество инъекторов для ее введения? Количество лабораторных титров для оценки эффективности лечения? Я сейчас все проверил! Количества производимой сыворотки хватит на лечение только 10% больных раком. Как раз только на тех, кто живет в этом вашем «свободном мире»!

— Я не понимаю, что всё это значит, — растеряно пробормотала Глинская.

— Это значит - эфтаназия! Это значит, что «Безмятежные острова» — это такой благозвучный синоним эфтаназии. Во всяком случае — для тех, кто живет в Лагерях! Я проверил статистику, самые массовые медпрепараты, которые сейчас производятся на Земле, это Нембутал и T-61. Он же «коктейль смерти». Как раз именно столько, чтобы «усыпить» те 90% больных раком, что не получают лечения!

В комнате повисла недоуменная тишина, прерываемая только завываниями глушилки.

— Ну что вы смотрите на меня! — Крикнул Тагор, — ведь мы же знали! Интуитивно, на подсознательном уровне — знали! Не хотели себе признаться, гнали от себя всякие сомнения! Но ведь каждый лагерник хоть раз в жизни задавал себе вопрос: «А не надувают ли меня? Существуют ли Острова на самом деле?»

— А как же выпускной визит? — спросил Корчак. — После окончания школы всем ученикам устраивают демонстрационную поездку на Острова на целый вечер. Они там ужинают, купаются в море, они убеждаются, что Острова и вправду существуют.

— Существуют, но не для лагерников, — ухмыльнулся Тагор, — для лагерников — последний укол, блаженная смерть, и могила!

— Нет, я не верю! — крикнула Глинская.

— Тагор — прав, — тихо сказала Шалотта, — Помните, я как-то говорила вам, что за некоторые тайные двери лучше не заглядывать, что я бы очень хотела, чтобы вы никогда не узнали о том, что там происходит. Но, вот вы — заглянули! И узнали!

— Так ты всё это знала! — крикнула Глинская, — Ты все это время знала об этом?

Шарлота молча кивнула в ответ. И Яну вдруг этот кивок показался чрезвычайно знакомым, как будто он видел точно такой же кивок когда-то раньше, давно, совсем в других обстоятельствах. И это не было связано с Шарлоттой.

— Вы, кто с той стороны! Кто из этого «свободного мира», вы все знали об этом? — гневно крикнула Глинская.

— Я не знала, — тихо сказала Анна, — вернее нет, не так! Я конечно не знала, но, если честно, я подозревала, что тут что-то нечисто. Я просто гнала от себя эти мысли!

— Я не знал, — ответил Стар, — я часто бывал на Безмятежных Островах, но… Погодите, — вдруг встрепенулся он, — там же есть бывшие лагерники. У них отдельные поселки, они с нами не общаются, но они там точно есть, настоящие бывшие лагерники, исцелившиеся от рака.

— Они там есть, — ответила Шарлотта, — но их там совсем немного, как раз ровно столько, чтобы и мы, люди свободного мира, верили в сказку, о счастливых лагерных работниках, заслуживших долгим трудом право исцелиться от рака и поселиться на Островах. Как бы ты сейчас плохо не думала про нас, Елена, но чиновники свободного мира — тоже люди, и их бы очень возмутила правда об Островах, знай они ее. Их обманывают точно так же, как и вас. Какую-то часть лагерников, небольшую, и вправду отправляют на острова, тех кто был в хороших или особых отношениях с начальством или тех, кому просто повезло оказаться в нужное время и в нужном месте. Ваша Полли, Ян, я уверена, тоже сейчас на островах, по-настоящему! Дабл Ви — не подонок, он наверняка отправил дело вашей Полли в особую папку.

— Да, я слышал, он приказал переместить его в особую папку, — подтвердил Ян.

— Ну вот, слова «особая папка» — это код, они как раз и означают, что лагерник будет по-настоящему отправлен на острова, а не умерщвлен.

— Откуда ты знаешь про всё это? — подозрительно спросила Глинская.

— Родителей не выбирают, Елена, — мне довелось родится в семье, в которой хотят того дети или нет, но они узнают об этом, как только достигнут подросткового возраста. Сначала их конечно готовят психологически, а потом они узнают.

— Как ты могла с этим жить?

— Я не могла с этим жить, —ответила Шарлотта просто, — именно поэтому я сейчас здесь, вместе с вами, в Центре Ч, а не Безмятежных островах, как мои братья и сестры.

— У меня была подруга, — сказала Глинская, — мы дружили с раннего детства, сколько себя помним. В лагере у людей не бывает близких отношений, но мы были исключением, мы не могли жить друг без друга, она была моей семьей, а я — её. Она была на год младше меня, но я специально осталась на второй год, и получила клеймо «недоразвитой», чтобы быть с ней в одном классе. Мы даже внешне были похожи, обе рыжие, с вьющимися волосами. Мы вместе прошли через ужасы лагерной школы, через кошмар «физкультурного обучения». А потом она заболела лейкозом и ее отправили на Безмятежные Острова. Как же я была счастлива за нее, что хотя бы она вырвалась из этого кошмара. Эту радость даже не могло омрачить горе расставания. Я понимала, что надежды мало, но я мечтала, что может быть, когда-нибудь окажусь на том же острове, что и она… А теперь…

Елена вдруг разрыдалась в голос. Стар вскочил с места, обнял ее и стал гладить по голове.

— А я еще искал способы, как победить Коррупционеров! — с горечью сказал Тагор, — как бы эти ребята ни были плохи, они по крайней мере честны и не стоят из себя благородных рыцарей. Лучше я буду с ними, у них по крайней мере без обмана, и сразу ясно, что есть что!

— Вам сейчас плохо и тяжело, — сказала Анна, — нам всем сейчас плохо и тяжело. Но не стоит из-за этого метаться от одной крайности в другую. Почему вы думаете, что вам надо быть «с кем-то», когда нам всем, кто здесь собрался, достаточно быть просто друг с другом. Мы уже достаточно сильны, Тагор, чтобы сражаться на равных и с Земными Властями и с Коррупционерами. Они еще не знают, что на поле боя появился третий противник, и в этом наше преимущество.

Она повернулась к Корчаку

— Ян, не останавливай меня, — я сделаю то, о чем мы говорили вчера, — теперь, когда мы знаем, ты не вправе меня останавливать.

— Я не буду останавливать, я буду помогать, — хмуро сказал Корчак.

— Стар, Тагор, возьмите себя в руки, — мне будет нужна ваша помощь, прямо сейчас!

Анна тронула Глинскую за плечо

— Не плачьте, Елена, — скоро у них праздник, День Рождения Вождя. О, уверяю вас, они запомнят этот праздник надолго! Это будет последний День Рождения Вождя, который отпразднуют на Земле.

• Назад
• Вперед