- Информация о материале
- Автор: Андрей Шипилов
- Категория: И Упало Слово
- Создано: 04 января 2017
Ринго Стар с благоговением вертел в руках Басму́ Корчака:
— К ней должна была прилагаться еще и цепочка, Ян.
— Да, была цепочка, вот она, — Ян передал цепочку Стару.
Тот прикинул ее вес на ладони.
— Это золото, Ян! Вы знаете, что такое золото?
— Теперь уже знаю, просвещаюсь потихоньку. В прежние времена это был главный эквивалент ценности общественного продукта. А сейчас — просто очень дорогой и редкий металл для покрытия ответственных контактов и для ядерной физики.
— «Очень дорогой» — это не те слова, Ян! — вот эта цепочка, в ней грамм тридцать. По нынешним временам, это эквивалент одного дирижабля, или тридцати вездеходов. Когда-то раньше то место где стоит наш лагерь славилось своими залежами золота. Но это было очень давно. Больше тут золота нет. И почти нигде в мире нет, месторождений не осталось. Золото ныне очень редкий и безумно дорогой материал!
— Тогда я не понимаю, зачем его тратить на такую бессмысленную вещь, как цепочка. Цепочку можно ведь сделать из любого металла!
— Для того, чтобы подчеркнуть статус обладателя этой Басмы́. Такова традиция! Вы кстати, неправильно делаете, что носите все это в кармане. Это вопиющее неуважение, к тому, кто дал вам эту Басму́. Вы обязаны носить ее на шее, на этой цепочке. Так что надевайте, и застегните воротник, чтобы никто не видел. Тут, в центре, этого не поймут.
— Какие права дает эта Басма́ Яну? Что можно сделать с ее помощью? — спросила Анна.
Они снова собрались вшестером. Впервые за долгое время. И снова две бутылки шампанского стояли в углу, ожидая своего часа.
— Как вам сказать Анна, — тихо сказал Стар, — вот тут номер начинается с букв АБ, это практически высший статус, выше только АА. Если бы в свое время такая Басма́ была бы у меня в руках, я бы горы свернул бы! Я мечтал об этом. Честно говоря, когда я наладил работу в своем департаменте, я рассчитывал получить в благодарность от правительства такую Басму́. Ну пусть не совсем такую, хотя бы с номером ВБ или ВА. Басма́ — это единственный способ вырваться за пределы своей касты, получить полномочия чиновника третьей, а то и первой касты.
— А какой касте соответствует Басма́ Корчака?
— В моих бы руках она соответствовала бы первой касте, в руках Корчака — никакой не соотвествует! Чтобы реализовать ее возможности, надо понимать механизмы работы государственной структуры. Нельзя ведь прийти и просто приказать. Приказ должен подаваться в нужной форме, в нужном месте, в правильное время… там очень много нюансов. Я думаю, что вам Ян, потому и дали такие полномочия, с большим запасом, что знали, что вы ими не сможете воспользоваться.
— Но ведь вы же можете пользоваться моей Басмо́й, — воскликнул Ян, — моя Басма́, плюс ваше умение и знания. Что мешает?
— Там не так все просто. Басма́ — привязана к персоне, всегда идет проверка, кто отдал приказ, обладатель или кто-то другой. Воспользоваться чужой Басмо́й, это все равно, что госизмену совершить. Хотя… может быть Тагор и найдет способ обойти проверку. Но в любом случае это разговор не сегодняшнего дня. Я полагаю, что вам дали эту Басму́, Ян, не для того, чтобы наделить властью, а для того, чтобы предоставить вам доступ к информации… К любой информации! У номеров АБ — высшая категория допуска, вплоть до сведений, составляющих государственную тайну. Сделать запрос информации — это не приказ отдать, это очень просто. Отравляете запрос с указанием номера Басмы, приезжает фельдъегерь с пакетом, если номер вашей Басмы́ совпадает, то отдает вам этот пакет. Так что благодаря вашей Басме́ мы теперь будем знать всё!
— И все же я не понимаю, — воскликнула Глинская, — почему Такэда (если эта Басма́ и вправду от Такэды) пошел на такой риск, дав огромные полномочия вчерашнему лагернику, человеку, которого он совсем не знал, которого он видел всего несколько раз. Это и очень странно и очень подозрительно.
— Это не так, Елена, — улыбнулась Анна. — Тут-то как раз всё предельно понятно. Корчак — не чужой человек для ревизорского сообщества. Хотя Такэда и вправду увидел его впервые всего несколько недель назад, но ведь он до того искал Яна целых пятнадцать лет. Он знает про него всё! Все ревизорское сообщество знает про него. Ян — отец моих будущих детей. Он как член семьи. Не зря же Яну передали на словах, чтобы он пользовался Басмо́й с моей помощью.
— Я думаю, тут дело даже не в полномочиях — вдруг сказала Шарлотта, — Такэда дал Корчаку эту Басму́, чтобы обезопасить его. Пока Ян носит ее на шее, ни один волос не может упасть с его головы без ведома Такэды.
— И это тоже, — подтвердил Стар, — без одобрения совета ревизоров к обладателю Басмы́ такого уровня не могут быть применены вообще никакие санкции. Так что да! Вы Шарлотта правы! Ян теперь в полной безопасности, ни Дабл Ви, ни даже более высокие чины, не могут ничего с сделать с ним без ордера совета ревизоров.
— Мне сейчас пришла в голову мысль, — сказал Корчак, — может эта Басма́ — еще и способ шпионить за нами? Если я буду собирать с ее помощью какую-то информацию, Такэда ведь сможет видеть все мои запросы?
— Он будет их видеть, — подтвердил Стар, — но даже если ему и не понравится что-то в наших запросах, мы все равно должны воспользоваться этой открывшейся возможностью. Ситуация складывается так, что мы должны действовать очень быстро, и времени у нас практически не осталось.
Он повернулся к Глинской:
— Покажи, что ты принесла.
Елена достала сверток из ткани и развернула его. Внутри был тускло поблескивающий серый предмет, размером с ладонь, формой напоминавший лопатку.
Корчак взял его в руки. Предмет оказался неожиданно тяжелым. Он был из металла, обработанного каким-то особым способом, а форма его вблизи оказалась весьма замысловатой. Он представлял собой как бы сплюснутую и перекрученную трубку, но толщина стенок и их кривизна и менялись по всей его длине очень сложным образом.
— Я даже не знаю, как такое можно изготовить, — заметил Ян, — формула, описывающая такую кривизну, должна быть весьма непростой, а изобразить такое на чертеже —это, по-моему, тоже невозможно!
— При этом точность изготовления, — добавил Стар, — намного превосходит рамки стандартных допусков. Разброс веса готовых деталей не должен превышать нескольких миллиграммов. Осложняется все еще и тем, что сплав, из которого это сделано, чрезвычайно сложно поддается обработке. Да и сам сплав весьма необычен, и к нему предъявляются крайне жесткие требования по составу и структуре.
— Откуда вы знаете эти подробности, Стар?
— Из документации, Ян, — эта деталь изготавливается в цехе точной механики, здесь, в Бодайбо.
— У нас? У нас способны изготовить такую уникальную деталь? Я бы принял ее за изделие внеземной цивилизации!
— Их делают с великим трудом, на грани возможностей. Я, собственно, обратил внимание на эту деталь, потому что ее не могли запустить в производство в течение полутора лет. Было совершенно нереально соблюсти все требования к ее изготовлению. Департамент водного транспорта, заказавший деталь, браковал все партии из-за малейших отклонений: на микроны, на миллиграммы, браковал из-за десятых долей процента в составе сплава. Одна только переписка и ругань по поводу этой детали занимает отдельную большую комнату в архиве. В конце концов цех вышел из положения за счет вала: деталей изготовляется намного больше, чем заказано, а потом из них уже вручную отбираются экземпляры, соответствующие техзаданию. Сначала был выход годных одна деталь из ста, теперь уже одна из двадцати — потихоньку научились делать.
— Но почему такие жесткие требования? Для чего эта деталь предназначена?
— Формально, по документации, это лопасти винтов для курьерских катеров. Но на самом деле это не так. Я разобрался, настоящие лопасти для этих катеров делаются на другом заводе. Они имеют тот же артикул и отличаются от нашего одной буковкой, там «модификация С», а у нас «модификация Е». Но там совсем другие детали, совершенно непохожие на наши. На катера ставятся те, а наши производятся якобы для катеров, но выйдя за ворота цеха — попадают на склад, и дальше их судьбу проследить не удается.
— Странная история! — пожал плечами Корчак, — У вас есть какие-то мысли для чего могут предназначаться эти таинственные детали.
— Мы знаем для чего, — сказала Глинская, — когда Ринго показал мне эту лопатку, я вспомнила, что видела подобное на картинке в одной исторической книге, — это лопасть турбины компрессора турбореактивного авиационного двигателя?
— Турбореактивного двигателя? — удивилась Шарлотта — никогда о таком не слышала!
— Их не используют уже несколько сотен лет, именно из-за невозможности обеспечить нужную точность деталей, — сказала Елена, — но до гибридной войны это был основной тип авиадвигателей.
— Скажу больше, — заметил Стар, — после того, как Елена сказала мне, что это за деталь, мне удалось найти в оцифрованных архивах первой половины 20 века оригинальные чертежи этой самой детали.
— Помню, — вступил в разговор Тагор, — я отсылал вам архивы Дженерал Электрик за 1948 год по старому летосчислению, — это оно и было?
— Архивы военного отделения Дженерал Электрик — с нажимом уточнил Стар. — Я выяснил, что эти лопатки использовались в двигателе, который Дженерал Электрик производила для «Сэйбра», самого мощного военного самолета середины 20 века.
— И что всё это означает? Я не понимаю, — сказала Шарлота.
— Ну, догадаться немудрено, — сказала Анна, — если в цехе точной механики производятся лопатки турбин для этих двигателей, значит где-то производятся и сами двигатели. А если где-то производятся двигатели, то значит где-то производятся и эти военные самолеты. Но — производятся не официально, а тайком, как и эти лопатки. Я угадала, Стар?
— Почти! — грустно улыбнулся Стар. — Почти угадали, Анна! Но проблема в том, что производство лопаток можно замаскировать, указав в документации, что они предназначены для катера. А как вы замаскируете производство военного самолета? Укажете, что это багажный отсек для грузового дирижабля? Это смешно! Тайком производить эти самолеты невозможно! И тем не менее — да, они производятся. Когда у меня в руках оказались копии полной документации по этим «Сэйбрам», я точно знал, что искать. И мне удалось выяснить, что магнетроны для его радаров делают в Шанхае, бронезащиту для кабины пилотов делают в сельскохозяйственных мастерских Куала-Лумпура, там они оформлены, как детали плугов. Инфракрасные головки для боевых ракет Сэйбра — делают в Сиэтле! Но самого производства Сэйбров нет ни в одном лагере на Земле.
— Не томите, — сказал Корчак, — я уверен, что вы уже разгадали эту загадку.
— А помните, Ян, — сказала вдруг Глинская, — как я вчера спросила у вас, не задумывались ли вы о том, что может скрываться под этим серым цветом на нашей карте? Так вот, эта серая зона, — не пустая, друзья — она обитаемая!
— Вы уверены? — нерешительно спросила Анна
— Уверены! — твердо сказал Стар. — Дело в том, что этот Сэйбр — машина слишком совершенная для нашей промышленности и науки. Что-то, какие-то части наша промышленность способна для него производить — на пределе своих возможностей — как эти лопатки или магнетроны. Но большая часть начинки для Сэйбра лежит за пределами наших возможностей. Специальные высокотемпературные подшипники, твердые смазки. Те же конструкционные сплавы в конце концов. Таких сейчас на Земле не делают, и там очень специфический состав. Если бы где-то эти сплавы выплавлялись, обнаружить это не составило бы никакого труда. Но нет, все это производится и собирается где-то за пределами известного нам мира.
Все замолчали, в комнате повисла мертвая тишина.
— А почему никто не поинтересуется, что за самолет, этот Сэйбр? Что он из себя представляет? — вдруг спросила Елена.
— Я интересуюсь, — сказала Шарлотта, — что из себя представляет этот самолет?
— Это самая совершенная машина для убийства, которая сейчас есть на Земле. И нам — нечего ей противопоставить. Хотя она летает и медленнее звука — но вплотную к его скорости. Это больше тысячи километров в час. В два с половиной раза быстрее наших коптеров. Она может подняться на высоту в 15 километров, это — в пять раз выше, чем летаем мы. Его нельзя поразить из пушек и пулеметов, — он вне досягаемости. А на небольшой высоте в него невозможно прицелиться потому что он летает слишком быстро и слишком маневрен. Если бы мы сейчас расконсервировали бы все наши боевые коптеры, то они ничего не смогли противопоставить Сэйбру. Он просто будет сбивать наши коптеры издалека, как в тире, а их ракеты — не смогут его достать. Он может нести 900 килограммов бомб и самонаводящихся ракет. Всего несколько Сэйбров за два часа беспрепятственно превратят весь лагерь Бодабо в руины. Не зря современники его называли поэтическим эпитетом «Истребитель Сэйбр»!
— Но это — худший сценарий, — сказала Анна, — как я понимаю, эти Сэйбры производятся кем-то по крайней мере уже несколько лет. И если бы этот «кто-то» имел намерение превратить Бодайбо в руины, он бы давно уже это сделал. Вполне возможно, что Сэйбры нужны ему не для нападения, а для защиты.
— Это слабое утешение, Анна, — заметил Корчак, — если принять как версию, что этот «кто-то» — те самые коррупционеры, которых так боятся Дабл Ви с Такэдой, то ничего хорошего от них ждать не приходится. Вспомните эту компанию в моем пятом управлении, и то, как они обходились с работницами. Лагерь — не мед! Но то, что устроили эти ребята — это даже по лагерным меркам за гранью добра и зла. Я очень не хотел бы, чтобы они пришли и навели здесь свои порядки. Возможно, они и в самом деле производят эти Сэйбры для обороны, но если они начнут «обороняться», то не задумываясь превратят наш мир в руины или в подвалы пятого управления.
— Но в любом случае, если мы знаем об этой угрозе, а они — не знают, что мы знаем, то у нас есть шансы противодействовать ей, — сказал Тагор, — я пока еще не ведаю как, но уверен, что можем. Возможно, мы найдем способ вносить скрытые дефекты в те детали, что делаем для них, наверняка им нужны какие-то полезные ископаемые, которые есть только у нас…
— Погодите-погодите, Тагор, — с улыбкой перебила его Шарлотта. — Еще недавно вы кричали, что не желаете спасать этот мир, а сейчас уже предлагаете планы по его спасению?
— Неужели вас не напугала эта информация? — удивился Тагор.
— Пока я предпочту не бояться. Я полагаю, что опасаться надо только тех вещей, угроза которых очевидна, и совершенно глупо опасаться простой неизвестности. Мы ведь пока не знаем ничего, кроме того, что на территориях, что мы считали необитаемыми, на самом деле есть какая-то жизнь. Они производят оружие? Так его любой будет производить, имея под боком такого соседа, как наши лагеря.
— Я не настроен так оптимистично, — заметил Стар, — но я согласен с Шарлоттой, что не стоит предпринимать какие-то шаги, пока мы не узнаем обо всем этом больше. И тут Такэда сделал нам роскошный подарок, дав Басму́ Корчаку. С ее помощью мы очень многое проясним. Пусть Такэда отслеживает его запросы, но я смогу сформировать их так, что много информации он из них не вытащит.
