• И Упало Слово. Роман

Двор главного управления ничуть не походил на запущенный двор центра Ч. Тут совсем не было сугробов, — два десятка лагерников с лопатами шустро сновали туда-сюда, даже не оставляя шанса густо падающему снегу, вездеходы подъезжали вереницей, выбрасывая из своих утроб пассажиров и всасывая тех, кто выходил из дверей. Вездеход, на котором они приехали, взвыл мотором и через несколько секунд скрылся в клубах снега.

— Не торопитесь, Ян, — сказала Шарлотта, когда они разделись в гардеробе, — Дабл Ви ждал вас несколько часов, подождет еще пять минут. Я вот о чём хотела хотела спросить вас, вы поняли, что сейчас произошло?

— Смотря что вы имеете ввиду, если эту историю с нашим прорывом через снежную целину…

— Да нет же, я про нашего водителя. Неужели вы не поняли, Ян? Тот «особый человек», которого он упомянул. Он ведь говорил o вас.

— Да, он что-то такое намекнул, когда я выходил. Но не стоит это воспринимать всерьез. Мы с вами и вправду не выглядим, как столичные чиновники. Поэтому ничего удивительного, что на фоне этих лагерных слухов, он воспринял нас…

— Да я же не об этом, — перебила его Шарлотта, — откуда вообще появились эти лагерные слухи об «особом человеке»? Помните, что сказал водитель? «Значит и вправду был какой-то человек, не здешний, который навел порядок в этом пятом управлении и которого сам комендант, говорят, боится». Это же про вас, Ян. Именно ваше появление вызвало разоблачение шайки в пятом управлении, и вы сами знаете, Дабл Ви не знает, чего от вас ожидать и потому побаивается вас.

Корчак недоуменно посмотрел на нее.

— Ну хорошо, — вздохнула Шарлотта, — я попробую объяснить. Будь здесь Анна, она бы смогла это сделать в двух словах. Но, ничего попробую, мы с Анной жили бок о бок много лет, я многое переняла от нее, думаю у меня получится.

Человеку, Ян, свойственно обращать внимание на важные ключевые моменты и игнорировать то, что не кажется ему важным. «Важное» он будет помнить долго, а «второстепенное» — через несколько минут забудет, как будто его не было.

Вот если я сейчас спрошу вас, кто присутствовал в пятом управлении во время всех этих событий, вы мне ответите, что там был Дабл Ви, был Такэда, был Капитан Кидс. И всё, если не считать самих обвиняемых.

— Да, именно так и было, — подтвердил Корчак.

— А вот не было так! — воскликнула Шарлотта, — там же была куча народу, Ян! Там был конвой, там были технические специалисты, были связисты, были курьеры,  обслуга, что приносила вам кофе, уборщики в конце концов. Но для вас они были «второстепенными деталями», и вы забыли про них через несколько минут, будто их и вовсе не было. А вот вы сами были для них наоборот, не второстепенной, а первостепенной деталью. Они все запомнили.

Вот задумайтесь и представьте, как все это увидели они.

Сначала внезапная, ничем не вызванная проверка, которой никто не ожидал, и сразу же всемогущее руководство управления, оказывается низвергнутым. Потом все долго, много часов ждут какого-то человека. И вот этот никому не известный человек появляется, и в мгновение ока начальство во всем признается и тут же отправляется в тюрьму. А этот никому не известный человек выставляет за дверь самого Такэду Сокаку, и запершись наедине с Дабл Ви, о чем-то говорит с ним несколько часов.

Вот что они увидели, Ян.

Вот откуда поползли по лагерю слухи об «особом человеке», который пришел навести порядок и восстановить справедливость. Этот особый человек — именно вы, и водитель, очевидно обладающий вашим знаменитым «лагерным чутьем», ощутил это.

— Ты еще скажи, что он ощутил и наш заговор, — засмеялась Глинская, которая до сих пор молча слушала их беседу. — Помнишь, он еще сказал: «…А может это и не один человек, а несколько…»

— А почему нет? — всерьез ответила Шарлотта, — Кажется, мы недооценили лагерников.  Мы воспринимали их как инертную, подавленную, махнувшую на всё рукой массу, пораженную «выученной беспомощностью» ... Наверное, каждый из них, по отдельности, и вправду такой… Но ведь есть еще и коллективный разум. Как в муравейнике: каждый отдельный муравей — безмозглое насекомое, а муравейник в целом ведет себя как разумное существо. Вот так и Лагерь в целом, как и муравейник, обладает собственным разумом. Этот коллективный мозг «вычислил» роль Корчака в событиях, почему бы ему не просчитать и существования нашей команды?

— Это интересно, но вряд ли это имеет какое-то практическое значение, — возразил Корчак, — этот «коллективный разум», если и проявляет себя, то пока на уровне очень смутных догадок.

— Я бы сказала, — на уровне, сказок, — улыбнулась Шарлотта, — ведь что такое история об «особом человеке»? Это по сути сказка, вера в доброго волшебника, который однажды явится, взмахнет своей волшебной палочкой, и зло будет повержено, а добро восторжествует.

— Это сказка может как-то помочь нам?

— Да! Они надеются на чудо, они верят в него. Если показать им хоть кусочек этого чуда, то их слепая вера превратится в реальную надежду. И тогда, они пойдут на встречу этой надежде. И мы сможем повести их за собой. Я думаю, что Анна сможет это сделать. Поговорите с ней, как вернетесь, я, к сожалению, сегодня в центр уже не попаду.

Ян с Глинской поднялись на лифте к кабинету Дабл Ви.

— Шеф отлучился, ненадолго, — сказал секретарь, — но вы все равно заходите, вас там ждут.

В кабинете был Такэда Сокаку.

— Здравствуйте, Корчак, здравствуйте, Елена, — сказал он. — Дабл Ви сказал, мне, что вы, Ян, вчера связались с ним и сообщили, что нашли решение проблемы. Это действительно так?

— Не вполне, — ответил Корчак, — это не решение проблемы, это всего лишь полное решение моего уравнения. Я его решил для всех возможных условий.

— Я не математик, — заметил Такэда, — но специалисты, с которыми я общался, уверяли меня, что полное решение вашего уравнения займет не меньше шести месяцев, из-за огромного объема данных.

— Я нашел способ оптимизировать работу.

Тут в кабинет почти вбежал Дабл Ви.

— Ну наконец-то вы добрались! Что вам нужно для демонстрации? Доска? Проектор?

— Большой экран и подключенный к нему компьютер. Вот тут на карте памяти программа и данные, попросите ваших специалистов установить их.

Дабл Ви поморщился:

— Надо было вам предупредить меня, что потребуется установка программы. Я бы еще и Рабиндраната Тагора вызвал бы. Здешние специалисты, говоря откровенно — аховые.

— Именно Тагор подготовил эту карту памяти, по моей просьбе. Он сказал, что это сможет установить даже стажер. Там есть инструкция.

Дабл Ви вызвал компьютерщика и повернулся к Елене.

— У меня к вам просьба. Сейчас Корчак будет говорить об очень важных вещах, слушайте внимательно и попытайтесь оценить то, о чем он скажет, с исторической точки зрения. Говорят, что история движется по спирали, так что вполне возможно, что ситуация, аналогичная той, что он опишет, уже возникала раньше в прошлом. Если вы найдете такие аналогии, нам будет проще понимать, что происходит, чем это грозит, и как действовать дальше.

— Хорошо, — улыбнулась Глинская.

Корчак запустил программу и вызвал на экран карту Земли.

— Серым цветом обозначены необитаемые территории, — начал пояснять он, — желтым, — административные центры, красным — Лагеря;  зеленые линии — железные дороги, синие — морские сообщения, пурпурный — воздушные коммуникации через дирижабли. Вот эти мелкие белые точки — Безмятежные острова.

Впрочем, все было очевидно и без объяснений, островков жизни в сером пространстве было так мало, что запутаться было невозможно. Узенькая цепочка из редких цветных пятен, опоясывающая только северное полушарие.

Административный центр Гонконг, слева от него Лагерь Шанхай, где было сосредоточено производство всей электроники и автоматики. Еще левее — Куала-Лумпур — земная житница, сельскохозяйственный лагерь и одновременно — южная экономическая Столица Земли. А на Север от Лумпура — их Лагерь — Бодайбо: добыча полезных ископаемых, стройматериалы, механические и литейные цеха. И далеко на Северо-Запад от Бодайбо — Владимир, центр Земной администрации и Главная Столица Земли. На юг от Владимира — Лагерь Медина, совсем махонький, он ничем, кроме добычи нефти не занимался. Почти рядом с ним — административный центр Александрия, и далее — единственный в Западном полушарии Лагерь Сиэтл — самое крупное поселение на Земле, ее научный и технологический центр.

И всё!

Всего восемь цветных островков в море серости.

Хотя нет, были еще Безмятежные Острова, но они были слишком малы, чтобы как-то изменить общую картину. Они все сосредоточились в заливе, который раньше звался «Средиземное море» и только несколько белых точек примостились слева у пролива, в океане.

Ощущение безнадежности возникло не только у него.

— На вашу визуализацию, Корчак, надо поставить гриф «Секретно», — пробормотал Такэда, — этот серый цвет внушает пессимизм, зачем вы все им залили? И без него понятно, что там ничего нет.

— Погодите, это еще не пессимизм, — ответил Ян. — Настоящий пессимизм начнется сейчас.

Он застучал пальцами по клавишам и около цветных островков стали появляться цифры — экономические данные. Снизу выросли графики.

— Вот эта белая линия показывает, сколько продукции должно производиться, чтобы экономика Земли была стабильна. А вот эти цветные графики — сколько реально производится.

Ни один из цветных графиков не дотягивал до необходимого уровня. Все они лежали под белой линией были наклонены в сторону падения.

— Мы знаем об этом, — сказал Дабл Ви, — то, что земная экономика неэффективна. Именно это и показала нам ваша формула.

— А теперь смотрите, —  сказал Корчак, — он снова застучал по клавишам, и на экране появилась пунктирная линия, она сместилась к Сиэтлу и обхватила его кольцом. Цветные графики внизу вздрогнули, подскочили и оказались высоко над белой линией.

— Что это значит, — спросил Дабл Ви.

— Если я верно понял, — заметил Такэда, то программа показывает нам, что Лагерь Сиэтл, производит общественного продукта намного больше, чем от него требуется.

— Совершенно верно, — согласился Корчак.

Его пальцы снова забегали по клавишам, и пунктирное кольцо обхватило теперь уже Лагерь Бодайбо. Цветные графики взлетели еще выше, а белая граничная линия ушла далеко вниз и почти слилась с осью абцисс.

— Вы хотите сказать, что Бодайбо тоже производит продукции намного больше, чем от него требуется? — спросил Дабл Ви. — Но это же нелепость! Бодайбо — мой лагерь, я знаю, как тут обстоят дела. Мы едва сводим концы концами.

— Это правда, — ответил Корчак, — лагерь едва сводит концы с концами, все лагеря едва сводят концы с концами, но… смотрите!

Пунктирное кольцо переместилось направо и обхватило Шанхай. И снова цветные графики взлетели над белой линией.

— Если продолжить, — везде будет то же самое, — пояснил Корчак, — экономика Земли — в упадке, общественного продукта не хватает. Но если взять каждую часть земной экономики по отдельности, то она будет весьма эффективна и будет производить общественного продукта больше, чем требуется. Это касается не только Лагерей, но всего, что мы только можем измерить. Вот, смотрите.

Пунктирная линия охватила Уральский Филиал Бодайбо, созвездие звездочек-шахт, отнесенных к Бодайбо по административному подчинению, но реально находящихся от основного лагеря на тысячи километров.

— Это изолированный район, тут нет никакого производства, тут только объемы добычи, поэтому рассчитать все просто, — пояснил Корчак.

Пунктирное колечко стало перескакивать от одной шахты к другой и каждый такой скачок сопровождался взлетом цветных линий.

— В среднем каждая шахта добывает продукта на порядок больше, чем нужно земной экономике, — пояснил Корчак.

— Я не понимаю, как такое может быть, — пробормотал Дабл Ви, и вдруг лицо его просияло, он рассмеялся. — Ну конечно, — воскликнул он, — это элементарная ошибка! Вы опять где-то перепутали пределы интегрирования, Корчак.

— Формула — та же самая, — ответил Ян, что и была, она уже много раз проверена и мы ее не меняли.

— Я думаю, противоречия тут нет, — вдруг подал голос Такэда, — Вы у себя в лагере видите реальные цифры, у вас достоверная информация, но именно — на уровне Лагеря. Вы не знаете, как ваши цифры соотносятся с теми данными, что получает центр. И вы не можете проследить дальнейшую судьбу продукта, что ушел из вашего лагеря. А те, кто сидят в центре, тоже видят реальные данные о продукте, что к ним поступил, но при этом у них нет возможности заглянуть на конвейер вашего цеха и посмотреть, что там происходит. Так устроена земная система административного управления. Каждый видит на своем участке абсолютно достоверную, контролируемую картину. Но не видит целого.

— Вы просили меня найти признаки коррупционного коллапса, — сказал Корчак, — вот они, перед вами.

— То, что вы нам показываете, — это не коррупционный коллапс, — возразил Дабл Ви,  — если верить вашим расчетам, то кто-то не просто изымает из оборота и присваивает себе общественный продукт. Ваши расчеты говорят о том, что мировая промышленность работает прежде всего для этого таинственного «кого-то» и в распоряжения мирового правительства попадают лишь жалкие остатки. Вы уверены, что в ваших расчетах нет ошибок?

Корчак пожал плечами:

— Вы можете сами все проверить еще раз. Но, повторяю, формула та же самая. При ошибке в исходных данных результат все равно будет верным, неточным, но верным. Это вы сами знаете. Кроме того, в компьютерную программу встроена функция контроля результата.

— Анна проверяла ваши расчеты?

— Она принимала в них непосредственное участие.

— Потрясающе, — воскликнул Дабл Ви, — Я догадывался, что вы обнаружите утечки общественного продукта, но я представлял себе коррупционный коллапс иначе. Что это когда кто-то перехватывает крошки со стола мирового правительства. А согласно вашей картине, наоборот, это мировое правительство подбирает крошки с чьего-то стола. Выходит, что нам и делать-то ничего особо не надо. Достаточно обнаружить места утечек, вернуть похищенное в общественный оборот и мировая экономика воспрянет и расцветет. Это — слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Не думаю, — снова подал голос Такэда. — Я полагаю, что тот продукт, что утекает из земной экономики, не может быть возвращен в общественный оборот, он не предназначен для этого.

Дабл Ви внимательно посмотрел не него.

— Вы о чем-то знаете, Такэда?

— Пока только догадываюсь. У меня была кое-какая информация, но она казалась невнятной и бессмысленной. То, о чем рассказал Корчак, придало этой информации новый смысл. Но я пока не готов ею делиться. Я сегодня встречаюсь с одним очень важным для меня человеком, мы вместе с ней обсудим мои догадки, а потом я обсужу их с вами, Дабл Ви. А после этого мы снова позовем Корчака и Елену и вернемся к этому разговору.

Дабл Ви всплеснул руками

— Нет, это невозможно! Я, оказывается, тут самый неинформированный человек. Все о чем-то знают или подозревают, и только я — ни слуху, ни духу.

Он посмотрел на Елену.

— А у вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

— Если вы об исторических аналогиях, то нет, никаких мыслей. Вот такая ситуация, когда человечество ютилось бы маленькими островками на практически необитаемой земле, она была только вначале времен. Когда цивилизация только зарождалась. О тех временах мы знаем слишком мало, чтобы проводить какие-то аналогии.

— А в позднейшее время? — поинтересовался Дабл Ви, — пусть не до такой степени, но ведь у человечества уже бывали очень трудные времена. Может там отыщется хоть что-то похожее?

— Пожалуй, — задумалась Елена, — в 1453 году по старому летосчислению под ударами дикой орды пала древняя Римская Империя, которая просуществовала две тысячи лет. В последние годы она находилась в страшном упадке и потеряла почти все свои территории. Но вокруг нее все было еще хуже. Вокруг царило так называемое «Средневековье», мрачная непросвещенная эпоха с самыми дикими и нецивилизованными нравами. Древняя Римская Империя была махоньким островком остатков цивилизации среди этой дикости, она всеми силами старалась отгородится от нее. Но в конце концов она пала.

И тогда жители бывшей Римской империи рассеялись по окружающим их диким странам. Среди них были ученые, художники, врачи, ремесленники, обладавшие передовыми технологиями. Они оседали в разных местах и предавали свои знания окружающим их дикарям. Где-то их принимали, а откуда-то их гнали.  Но спустя всего несколько десятилетий те средневековые города, где дали им приют, испытали невиданный расцвет.

Флоренция, Арль, Генуя стали центрами искусства, науки, и центрами производства, производящими в десятки раз больше общественного продукта, чем прочие заселенные территории.

Тут можно с натяжкой найти хоть какую-то аналогию с нашей ситуацией. Эти города тоже были центрами, производящими намного больше, чем требовала тогдашняя экономика.

— И чем все кончилось? — спросил Дабл Ви.

— Взрывом, — ответила Глинская, — границы этих обновленных городов не смогли сдерживать напор цивилизации, она выплеснулась на окружающие территории и полностью смела старый уклад жизни. Средневековью пришел конец. Оно — исчезло, ушло в небытие. Этот период истории назвали Возрождением.

— Я читал об этом, — сказал Такэда, — но не в такой неожиданной трактовке. Однако, что тут общего с нашей ситуацией? Я понял ваш намек на то, что мы сейчас пребываем в новом Средневековье. Это грустно, но это похоже на правду. Но у нас нет никакой Римской империи, откуда к нам могли бы прийти эти посланцы цивилизации. Наша цивилизация единственная на Земле. Я не думаю, что это можно назвать аналогией.

— Хорошо, назовем это не «аналогией», а «предчувствием», — ответила Глинская, — когда в городе Флоренции начался расцвет искусства и всплеск производства, это первое время никак не сказывалось на окружающем мире. И этот окружающий мир смотрел на Флоренцию в недоумении и не понимал причин такого всплеска. Он не понимал его сути, причин и возможных последствий. Вот и мы, точно так же, сейчас смотрим на всплеск эффективности на наших шахтах и точно так же не понимаем, что происходит. И у меня предчувствие, что оттуда вскоре выплеснется нечто, что уничтожит наш мир.

— У меня такое же ощущение, — вдруг сказал Дабл Ви, — вы, Елена, изъясняетесь слишком запутано, я мало что понял из ваших пророчеств, но у меня есть именно такое ощущение: что-то выплеснется и уничтожит нас. И нам необходимо найти это «что-то», пока оно не выплеснулось, опередить его. Ян, вы можете найти эти точки утечки, через которые уходят излишки общественного продукта?

— Это даже я могу, — сказал Такэда, — вот видите зеленую транспортную линию, соединяющую Бодайбо и Куала-Лумпур. Надо замерить что там поступает на вход и что выходит на выходе. И если цифры не совпадут, значит утечка происходит при транспортировке, ее будет очень просто отследить. А если цифры совпадут, значит утечка непосредственно в Лагере. Тогда надо протянуть такие зеленые ниточки внутри Лагеря, и мы легко их поймаем, во всяком случае здесь, в Бодайбо.

— Я это уже проделал, — ответил Корчак, — ни в Лагере, ни при транспортировке утечек нет.

Все недоуменно посмотрели на него.

— Найдите их, Корчак, — сказал Дабл Ви, — делайте, что хотите, но найдите эти точки утечки. Я вам даю неограниченные полномочия. Все сотрудники Центра с этой минуты в вашем безраздельном распоряжении, любой из них обязан будет отложить текущие дела и работать на вас по первому вашему требованию. Берите любые ресурсы из Лагеря, все что вам потребуются. Но найдите это точки!

Когда Корчак с Глинской вышли из кабинета Дабл Ви, он остановил ее.

— Эта идея провести аналогию со Средневековьем и Возрождением, — сказал он. — была очень неожиданной. Я даже в какой-то момент пожалел, что рядом с нами нет никакой Римской Империи.

— А вы никогда не задавали себе вопрос о том, что там может скрываться под этим серым цветом на вашей карте? — тихо спросила Глинская.

• Назад
• Вперед