• И Упало Слово. Роман

Перед ним лежали несколько листочков с уравнениями. Это была его формула и в то же время — не его. Они видоизменили его уравнение и принесли ему на суд. Они смотрели на него, ожидая его вердикта, а он впился в колонки знаков и не верил своим глазам.

«У нас очень высокая производительность труда, по сравнению с вами — говорил ему генерал Венк при первой встрече, — местами даже не в десятки, а в сотни раз выше». Корчак тогда стразу же поверил Венку, как бы не невероятно звучали эти слова, но он думал, что речь идет о всякого рода механических операциях на производстве.

Но чтобы это касалось еще и математики?

Конечно, то, что они сделали с его формулой, это не было открытием, и даже не было ее развитием — это было чисто техническое преобразование, под другие прикладные задачи. Он и сам собирался проделать все то же самое со своим уравнением, но все время откладывал на потом, не хотелось браться за нудную рутинную работу, которая заняла бы по меньшей мере неделю.

Они же сделали это всего за полтора часа.

— Изначальный вариант уравнения давал только ответ на вопрос, как будет развиваться экономика при тех или иных исходных данных, — сказали они, — мы попробовали видоизменить ваше уравнение так, чтобы можно было находить те самые исходные данные, при которых события будут развиваться нужным нам образом. Посмотрите, все ли верно?

— Похоже, что все верно, — сказал Корчак, — но как вы смогли сделать это так быстро? Там же огромный объем работы!

— Ну так это не творческая работа, — возразили ему, —там же думать не надо, это стандартные преобразования, стандартный алгоритм, а значить всё можно было автоматизировать. Вот мы и автоматизировали.

— Посмотрим, что получится, — крикнули они и убежали.

Вслед за ними ушел Гюнтер Венк.

— Возможно, им удастся найти еще какое-то решение, кроме того, что предлагаете вы, — заметил он Корчаку, — я побуду с ними и сразу сообщу, если что-то получится.

Они остались вчетвером.

— Ну, получится у них или нет, это еще неизвестно, — сказала Мария, — а пока у нас есть предложение Корчака, вот давайте его и обсуждать. То миру грозит катастрофа, если не принять срочных мер, вы это убедительно доказали нам, Ян. Но вот что касается того решения, что вы предложили, лично я даже не вникая в него, вижу, что вы многое не учли. Думаю, и мои коллеги видят то же самое.

— Позвольте мне, Мария, — сказал Йоган и повернулся к Яну. — Вы сами сказали нам, что выгнать из сознания людей рабский менталитет очень сложно. Согласитесь, это ваше «Слово», как бы оно ни было эффективно, оно ведь не сможет изменить сознание абсолютно всех. Я хорошо изучил психологию рабов и твердо знаю, что среди них будут такие, кого никакое слово не заставит принять свободу. Какая-то часть из них не сможет жить без хозяина. Они откажутся брать на себя ответственность за свою судьбу, они захотят, чтобы у них по-прежнему был хозяин, который решал бы все за них и давал бы им всё необходимое. Единственное, чего они будут желать, чтобы это был добрый хозяин, не такой как прежде. Что вы будете делать с такими?

— И как быть с теми, кто сейчас является «хозяевами жизни» в вашем мире? — спросила Мария, — Им-то ваши перемены точно не нужны, и ваше «Слово» им без надобности! Они будут сражаться за свое право и дальше оставаться рабовладельцами. Конечно, они потерпят в итоге поражение, но вы прикидывали, какой они нанесут ущерб сопротивляясь?

— Конечно, мы учли всё это, — ответил Корчак. — мы учли даже многое их того, о чем вы пока не подумали. В тех расчетах, что я передал вам, все эти моменты рассмотрены очень подробно. Конечно, вы правы, Йоган, но для тех, кто не сможет отказаться от привычной лагерной жизни, мы создадим иллюзию комфортных лагерей. Где они смогут жить на всем готовом, выполняя какие-то неответственные работы. Условия жизни там будут гуманные, и любой сможет покинуть такое место, когда пожелает. И вы, Мария, тоже правы. Нынешние хозяева жизни будут отчаянно сопротивляться, но мы не будем с ними воевать. Мы откупимся от них, достаточно будет гарантировать кое-кому сохранение привилегий и какие-то должности-синекуры, и они сами нейтрализуют своих соратников. Это все чисто технические моменты, и это всё это не продлится долго, это только на переходный период, пока не вырастут новые поколения…

— Ничего себе — «технические моменты», — воскликнула Катерина, — а за чей счет они будут осуществляться, эти ваши технические моменты? Создание этой, как вы говорите, «иллюзии комфортных лагерей», сохранение привилегий для кучи бездельников — это же потребует колоссальных затрат! Вряд ли от этих ваших псевдолагерей будет какая-то экономическая отдача, а значит, они лягут тяжким грузом на бюджет. Экономика нацистов находится при последнем издыхании, даже речи не идет о том, чтобы она это потянула. Значит, эти расходы придется брать на себя Вольному миру. Я не думаю, что нам это будет по силам. И самое главное, — она оглядела собравшихся, — такой подход нарушает и подрывает один из базовых принципов нашей конфедерации, право на справедливое вознаграждение за труд. Сам факт существование такой армии работоспособных бездельников-дармоедов будет вопиющей несправедливостью по отношению к тем, кто зарабатывает хлеб своим трудом.

— Друзья, — улыбнулся Корчак, — я скажу вам еще раз, мы всё это учли. Наверное, это нескромно с моей стороны, так хвастаться, но, когда вы ознакомитесь с нашими расчетами, вы поразитесь, насколько просто и изящно мы решили все те мелкие проблемы, о которых вы сейчас говорите.

— Мелкие? — иронически спросила Мария, — а что для вас являлось крупной проблемой, позвольте спросить?

— Догадаться не сложно. Главная проблема — это Легенда о Безмятежных островах! Как объяснить людям, которые всю жизнь с надеждой ждали рака, что рак — это не благо — а гибель. Что их не только не отправят на Безмятежные острова, что мы даже вылечить их не сможем из-за отсутствия достаточного количества сыворотки. Поэтому первое, что мы должны будем сделать, это в десятки раз увеличить количество лабораторий для производства противораковой сыворотки. И это надо будет сделать очень быстро, экстренно. А это — почти нереальная задача, это ведь не детали на станках точить, это очень сложные и затратные биотехнологии. Вот куда пойдут наши основные средства и силы. Безумные средства, на фоне которых те расходы, которые волнуют Катерину, покажутся каплей в море.

— Нет никакой необходимости плодить эти лаборатории, Ян, — сказала Мария.

— Что значит — нет необходимости? — ахнул Корчак, — надеюсь ваши слова не означают, что вы предлагаете оставить этих людей без помощи, умирать?

— Нет-нет, она вовсе не это имела ввиду, — улыбнулся Йоган, — просто у нас имеется достаточное количество противораковой сыворотки, чтобы вылечить всех ваших больных. Вам не надо надрываться, чтобы развернуть новые лаборатории. Мы дадим вам столько лекарства, сколько потребуется.

— Но каким образом, — удивился Ян, — ведь вакцина настраивается на каждого конкретного пациента.

— Теперь уже нет. Мы модифицировали ее так, чтобы она убивала раковые клетки в любом организме, без дополнительной настройки. Мы производим ее уже сто лет, и у нас — огромные запасы.

— Сто лет! — Корчак задохнулся от возмущения и вскочил, расплескав кофе и рассыпав печенья широким веером по полу. — Целых сто лет вы обладаете этим бесценным лекарством, и все это время вы спокойно смотрели, как люди умирают в нашем мире? Я понимаю, что вы не могли просто передать нам вакцину, не раскрывая себя, но ведь вы могли бы подкинуть эту идею нашим биохимикам, подтолкнуть их в нужном направлении. Я уверен, что у вас были такие возможности! Почему вы не сделали этого?

— Мы делали это, и не раз — ответила Катерина, удивленно глядя на него и стряхивая кусочки разлетевшегося печенья с колен, — но вашим властям это лекарство не нужно, — ведь тогда пришлось бы и взаправду отправлять всех вылечившихся на Безмятежные острова, а таких ресурсов у них нет. Да им это и не нужно. Проще — убивать заболевших.

— Тем не менее, мы кое-что сделали, — сказал Йоган, — мы взяли под контроль некоторые ваши клиники, которые расположены близко к границам, и больных в них теперь не убивают, а погружают в глубокий сон и, как будто для захоронения, вывозят на наши территории.

— И что с ними происходит потом? — глухо спросил Корчак.

— По-разному! Подавляющее большинство, после того, как шок от страшной правды проходит, становятся достойными гражданами нашего мира и принимают его с открытой душой. Но кто-то не может приспособится к нашей жизни. Наши психологи с ними работают, но они почти безнадежны. Потому я и предсказал с такой уверенностью, что не все освобожденные вами рабы будут благодарны вам за свободу. У меня перед глазами слишком много примеров обратного.

— Извините меня за эту глупую эмоциональную реакцию, — сказал Корчак садясь в кресло, — мне стыдно за нее.

— Нет-нет, стыдится вам нечего, — покачала головой Мария, — это было полезно и поучительно. Эта ваша, как вы выразились, эмоциональная реакция, сказала о вас очень многое и охарактеризовала вас с самой лучшей стороны. Вы всяком случае — в моих глазах.

— Вот теперь вы видите, Ян, что ваши выкладки и расчеты — они не всё учитывают, — сказал Йоган, — и ситуация — она сложнее, чем вам кажется.

— А по мне — так наоборот, проще! — возразил Корчак, — у нас высвобождаются огромные ресурсы, коль скоро нам не придется тратить их на производство дорогой сыворотки..

— Боюсь, что нет, — прервал его Йоган, — будет не проще, а сложнее. Если бы у вас не было бы сыворотки, Ян, вы бы с легкостью могли объяснить всем рабам, почему их не отправляют на Острова и раскрыть обман нацистов. Раз сыворотки нет, то и больных нельзя вылечить — а значит и Острова — обман. Эта простая логика, которая была бы понятная всем! А вот что вы будете делать, когда у вас будет много сыворотки, а вы не будете отправлять излечившихся на Острова? Вам ведь не хватит никаких ресурсов, чтобы устроить обещанную роскошную жизнь на Островах для всех исцелившихся. Вы будете объяснять людям, что это нацисты не могли лечить больных, а вот вы можете, но Островов все равно не будет? Боюсь, слишком многих такое объяснение не устроит!

Корчак понял, что Йоган — прав.

— Я думаю, мы так или иначе сможем решим этот вопрос… — не очень решительно начал он.

— Я не сомневаюсь, что решение найдется, — перебила его Катерина, — Йоган возражает вам вовсе не потому, что он против вашего предложения. Он просто дает вам понять, что, не зная всех наших реалий, вы не могли создать идеально работающее решение. Нам всем нужно время, чтобы вникнуть во все детали вашего предложения. И внести свои коррективы. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что мы прямо сейчас примем какое-то решение.

Распахнулась дверь и вошел Гюнтер Венк.

— Э-э, да у вас тут целая буря пронеслась, — воскликнул он, окинув взглядом рассыпанные по полу печенья.

— У математиков есть какой-то результат? — спросила Мария

— О, да! Даже целых два решения! Они не такие красивые, как у Корчака, но их стоит рассмотреть.

Он вставил чип в приемник. На экране возникла карта лагерей с крапинками уязвимостей, та самая, которую недавно демонстрировал Корчак.

— Не все эти точки влияния равноценны, — начал пояснять Гюнтер, — некоторые их них крайне важны для нас, вот они, отмечены зеленым, — часть пятнышек на экране тут же окрасилась в зеленый цвет. — А есть такие точки, которые наоборот, практически безразличны для нас, но крайне важны для нацистов, вот они, — часть пятнышек стала желтой. — Воздействие на эти желтые точки приведет к крушению экономики нацистов, а нас затронет в незначительной мере.

— Каким же образом можно на них «воздействовать»? — спросила Мария.

— Превентивный удар нашей авиации, который разрушил бы инфраструктуру лагерей в этих точках. Они ничего не смогут противопоставить нашим самолетам. После этого мы беспрепятственно возьмём оставшиеся точки под свой контроль и сможем диктовать условия нацистам.

— Как вы себе мыслите, такой превентивный удар? — спросила Катерина, — инфраструктура ведь не существует сама по себе, отдельно от людей. Вы что, будете их заранее предупреждать об ударе, чтобы они людей заблаговременно оттуда эвакуировали?

— К сожалению, жертвы в таких конфликтах неизбежны! — пожал плечами Гюнтер.

— Вы с ума сошли, — крикнула Екатерина. — при чем тут несчастные рабы!

— Вы думаете, они бы нас пощадили? — спросил Гюнтер.

— Погодите, а какое второе решение, вы сказали, у математиков есть два решения? — спросила Мария.

— Более гуманное, но не такое надежное, — ответил Гюнтер, — по сути по же самое, но только вместо разрушения инфраструктуры лагерей, можно будет перерезать и взять под контроль все коммуникации, которые ведут к этим желтым точкам. Никто не погибнет, но и молниеносной победы не будет. Они смогут долго сопротивляться. И если это сопротивление будет достаточно длительным — это может привести к еще большим жертвам по сравнению с первым вариантом, от голода и эпидемий в лагерях. Так что неизвестно, что лучше.

— Вы ведь говорили, — он повернулся к Корчаку, — что вам удалось взять под контроль многие функции вашего правительства. Сможет ли ваш Демиург обеспечить быструю капитуляцию, при таком варианте событий?

— Когда я летел сюда, — тихо сказал Корчак, — я не был уверен, что лечу к друзьям, но зато был уверен, что вы не враги. Сейчас эта моя уверенность сильно поколебалась…

— Не торопитесь с выводами, Ян, — прервал его Йоган, — мы это слушаем, но это не значит, что мы с этим согласны. Один философ прошлого сказал, что легче всего победить нацистов, если применить против них те же самые приемы, какие они применяют против тебя. Но как только ты победишь таким образом, — заметил философ, — нацизм переселится в тебя и воскреснет.

— Я вовсе не воскрешаю нацизм, — с обидой возразил Гюнтер, — это чистая математика. Если при любом варианте событий гибель людей неизбежная, то оптимально будет выбрать вариант, при котором потери минимальны. Это очевидность, чтобы нам не говорили соображения морали.

— Так вот, Северная Америка за такую очевидность не проголосует ни при каком раскладе, — твердо сказал Гюнтер.

— Я не уверена, что и Южная Америка поддержит ваши варианты, Гюнтер, — тихо сказала Катерина. — Это всё можно было бы как-то оправдать, если бы они напали первыми, но превентивный удар…

— Это вовсе не мои варианты! — оборвал ее Венк, — я напоминаю, что по уставу ареопага мы обязаны рассмотреть все возможные варианты, вот я вам и докладываю обо всех возможностях.

— Тут Гюнтер прав, — сказала Мария, — мы обязаны рассмотреть любые варианты, нравятся они нам или нет, и мы не имеем права руководствоваться эмоциями, если то или иное предложение эти эмоции у нас вызывает.

Она повернулась к Яну.

— К сожалению, никто, кроме членов ареопага не может присутствовать при обсуждении и голосовании. Я прошу вас по возможности задержаться в Куала Лумпуре, нам еще нужно будет пообщаться с вами. И я распоряжусь, чтобы вам дали закодированный чип, на котором записаны оба варианта, которые принес Гюнтер. Я попрошу вас по возможности посмотреть на них непредвзятым взглядом и вынести свое суждение. Связь будем осуществлять через коридорного в вашей гостинице. Вам перебронировали номер в гостинице для офицеров, коридорный на вашем этаже — наш сотрудник. Ключи для дешифровки чипа будут у него.

— Скажите, а можете вы мне дать формулу вашей вакцины от рака? — спросил Корчак, — чтобы мои друзья сразу попытались пустить ее в дело?

— Все данные по вакцине вам запишут на тот же чип, — улыбнулась Мария, — а сейчас я вынуждена попросить вас оставить нас.

И вновь Корчак летел над Куала Лмпуром, и вновь прочные обручи прижимали его к креслу. Но глаза его на этот раз не были завязаны, и он с удовольствием любовался буйством летних красок внизу.

— Я не буду высаживать вас на крышу гостиницы, — крикнул ему пилот сквозь шум двигателя, — чтобы у них там не возникало вопросов, что за птица такая прилетела на персональном коптере. Я высажу вас на ближайшей посадочной точке, это в километре от гостиницы. Дойдете?

— Дойду, — крикнул Ян, — с удовольствием прогуляюсь!

Ему и вправду доставило удовольствие пройтись посреди цветущей залитой солнцем зелени. В воздухе витала не вонь солярки, как в Бодайбо, а аромат цветов.

Перед гостиницей ему наперерез кинулся какой-то человек с бумажной картой в руках.

— Ну наконец-то, офицер, — крикнул он, — хоть одно официальное лицо встретилось; улица, как вымерла! Вы должны знать, где тут департамент сельского хозяйства. Я нездешний, в этом лагере, я заблудился.

— Боюсь, я вам не могу помочь, — сказал Ян, — я ведь тоже не здешний, видите, к гостинице иду.

— Но ведь в картах-то вы разбираетесь? Вы ведь военный! Можете мне с картой помочь?

— В картах я и вправду разбираюсь, — улыбнулся Ян, — давайте посмотрим, что у вас там.

Он взял карту в руки и тут же услышал щелчок наручников, защёлкнувших на его запястьях. Руки его оказались зажаты железной хваткой собеседника. Из-за его спины выскочил еще один человек и брызнул ему чем-то из баллончика в лицо.

На Корчака навалилась страшная слабость и его ноги подкосились. Кто-то ухватил его под мышки, не давая упасть.

— Лейтенант Корчак, — услышал он чей-то голос, — вы арестованы по обвинению в государственной измене.

— Слово и дело! — ответил он заплетающимся языком. — У меня — слово и дело государственное!

• Назад
• Вперед